А ты кто?
– Я? Как же… я – коммунист! То есть, товарищ капитан, я – лейтенант Пискунов. Номер части…
– Не надо. Это уже не имеет значения. Я и так знаю, что ты герой и не предатель. Ты из этих мест?
– А как же? Отец мой и мать остались здесь, когда меня по комсомольской путевке забрали в военное училище. Сам-то я жениться не успел, но невеста есть. Вернее, была. Ее зовут… звали… Катей.
– А тебя самого как величают?
– Егор Иосифович. Мой отец – Иосиф Пискунов. Мать – Лия Азарьевна. Она секретарь Оржицкого окружкома.
– А отец? Он тоже командир?
– Отец? Он муж моей матери и… Ну, просто человек.
– Непонятно.
– Я не знаю, где мой отец. Он, бывает, ездит в командировки. Но мать должна быть в Оржице. Я не предатель. Я сделал все возможное. Я не трусил, товарищ капитан.
– Ты – герой. Ты сделал все, что мог, – эхом отозвался он.
– Герой не должен бояться, а я испытываю страх, – мне удалось повернуть голову и уткнуться лбом в изголовье своей лежанки. Так безопасней. Так я не вижу мрак и шевелящуюся в нем, едва различимую тень моего неясного собеседника.
– Страх не важен. Важно умение его преодолевать. Не стану скрывать – положение наше ужасное. Связи со штабами нет. Да и где эти штабы? Мы – сбившиеся в кучу окруженцы. Расположение и планы противника нам неизвестны. Понятно одно: надо пробиваться на восток. В нашем распоряжении имеется транспорт – несколько автомобилей, пара трофейных мотоциклов, танк – но горючего нет совсем. По этой причине мы совсем пехота.
– Не сдаваться же в плен?
– В плен сдаваться не стоит. Об этом предупреждаю тебя с полной ответственностью, потому что успел там побывать.
– Как так?
Я таращил глаза и щурил их, пытаясь разглядеть собеседника в полной темноте, но видел лишь слабое движение плотной тени.
Глава 4
– Мне от роду тридцать лет. Недавно, в августе сровнялось. Сам я не из этих мест, с Горького. Есть такой город на Оке, знаешь? Что, думаешь Горький на Волге? А вот и нет! В месте слияния Ока шире Волги. И я всегда считал, что родился на Оке. Отец считал меня слишком умным, но в армию я попал случайно. Капитанские лычки получил по стечению обстоятельств, перед самой войной. Так вышло, наш полк остался без старших командиров. А тут как раз нас перебросили к границе. Конечный пункт назначения – Жолква. Не слышал?
Наверное, Шварцев ждал моего ответа. Пару долгих минут я слушал тишину. Тук-тук-тук – стучали капли по брезенту.
Вскочить.
Пистолет.
К стенке!
Нет!
Сначала допросить предателя.
Тело снова, в который уже раз, отказалось повиноваться мне, а Шварцев снова заговорил.
– Я попал в плен в июле, в результате контузии. Это случилось не сразу. Сначала мы все же немного повоевали. Воспоминания мои отрывочны. Помню, как эшелон тащился
