В Оржице не может быть немцев.
– Они там и уже натворили дел.
– Надеюсь, что все-таки…
– Твоя фамилия Пискунов. Так сказала мне Галина Винниченко.
– Пискунов, – подтвердил я.
– Лия Азарьевна Пискунова…
– Галя не любит мою мать.
– Любовь Трубачева…
– Галя не в ладах и с моей сестрой.
– Я так и подумал.
– Что?
– Что казненные – родственницы. Обе еврейки – скорее всего, мать и дочь. Чем-то они похожи.
– Врешь! Кто станет казнить мою мать? Она не совсем в себе… А дети? Детей ты видел?
– Одного. Та, что моложе, держала ребенка на руках.
– Значит…
– Мальчишку. Уже мертвого.
– Послушай, Шварцев или как там тебя…
– Прикрой наш отход. Обещаю прийти в Оржицу и отомстить.
– …у Любы детей было трое. Остальных не видел?
– Не видел. Да и некогда мне было. Видел виселицу на площади перед зданием школы.
– Так может быть…
– Может. При такой ситуации может быть все, хотя лучше рассчитывать на самый плохой вариант.
Глава 5
Я перевернулся на спину. В таком положении удобней вспоминать. Постепенно я забыл ноющую боль в теле и мучительный страх. Перестал слышать стук дождевых капель. Первым делом мне вспомнились те времена, когда я часто и подолгу мысленно разговаривал с Галей. Эти беззвучные монологи скрашивали мою жизнь в первые месяцы после нашего расставания. Сейчас, находясь под залитой дождем землей, фактически уже в могиле, я решил, что буду говорить с нею вслух. Так звук собственного голоса напомнит мне, что я все еще жив. Я хотел рассказать ей о хаосе. Вернее, о том, как наш с ней мир в одночасье из пролетарского рая превратился в хаос…
Мы отходили из-под Гомеля. Горючее кончалось. Тогда я по приказу командующего артиллерией дивизии полковника Дмитриева выехал в город Чернигов, чтобы на нефтебазе получить хотя бы немного горючего. Тогда я еще не верил в хаос и крепко удивился, когда в Чернигове на нефтебазе не оказалось ни одного литра бензина.
Сам Чернигов поразил меня безлюдьем. Представь, Галя, наша колонна – несколько бронемашин, мой танк и тягачи с бочками под топливо – катит по пустым улицам, на которых ни одного местного жителя. Я сижу на броне головной машины, не снимаю пальца с курка пистолета. С вооружением и боекомплектом у нас на тот момент было не изобильно, но необходимое наличествовало. На одной из улиц мне по лбу прилетело куском засохшего дерьма – кто-то кинул из подворотни. Впоследствии оказалось, что это местный псих в полосатых пижамных штанах и рваных шлепанцах. Это мы потом только поняли, что псих, но сначала Кривошипов засандалил в подворотню из пулемета. Ослушался приказа: не стрелять длинными очередями. Странно, но псих уцелел. Впоследствии мы встречались с другими пациентами, выпущенными из дома умалишенных. Некоторые вели себя спокойно, а кое-кто выкрикивал
