их как можно больше, а уж тогда можно и самим на тот свет… или вернее… последние две пули оставить себе, а остальное все им. Не жалко.
Тогда старик возразил мне в манере привыкшего повелевать человека:
– А вот это – грех. О таком не помышляй. Все им отдадим до последней пули. Ты продолжай свои наставления. Продолжай!
– После того как произведем выстрел, ты должен произвести следующие действия: для того, чтобы открыть затвор, нужно нажать на стержень рукоятки затвора и отвести ее в крайнее заднее положение, затем повернуть рукоятку вперед до отказа так, чтобы рычаг рукоятки дошел своим верхним плечом до упора направляющей дуги. Вот сюда. Ясно? Действие механизмов затвора при открывании и закрывании затвора происходит следующим образом: при вращении рукоятки вперед вращается ось кривошипа и сам кривошип. Кривошип, вращаясь, давит своим зубом на рычаг оси взвода, вследствие чего ось взвода вращается вместе с взводом ударника, который оттягивает ударник назад, пока стопор взвода под действием пружины не заскочит в вырез на взводе ударника. Вот так. Понял?
Ермолай ничего не отвечал мне и даже не кивал. Он просто смотрел на мои руки. Смотрел, опустив голову и уткнув длинный нос свой в бороду. Глаза его слезились. И то правда: в танке нестерпимо воняло пороховым дымом. Мне, привычному, этот запах был нипочем, а неподготовленному человеку поначалу приходилось нелегко. Объясняя Ермолаю устройство пушечного затвора, я увлекся. Боль и слабость позабылись. Мне снедало единственное желание: разнести сборище немцев у лесной опушки в кровавые лоскуты.
– …И еще: второй выстрел должен последовать незамедлительно после первого. А это в немалой степени зависит от сноровки заряжающего, – этими словами закончил я свою речь.
– Так победим! – отозвался Ермолай.
Первый снаряд я положил, как и намеревался, в самую гущу фашистской нечисти. Оглушенный грохотом и отдачей, задохнувшийся пороховым дымом, вырвавшимся из-под крышки затвора, Емолай долго перхал, утирал губы концом бороды. Я тем временем разглядывал дымное облако, зависшее над опушкой. На такую полную и абсолютную удачу я не мог рассчитывать: эффективность выстрела оказалась максимальной. В том месте, где недавно стояла кучка эсэсовцев, зияла свежая воронка. Дымное облако поднималась все выше, открывая моему взгляду перепаханную взрывами поляну, на которой, похоже, не осталось никого, способного к атаке или сопротивлению. Вскоре я услышал стоны, сопровождавшиеся яростными призывами о помощи. Кто-то, видом сильно походивший на огромного земляного червя, копошился на краю свежей воронки. Я знал: в таких местах воняет не только порохом, но и кровью, и вывороченными наружу кишками. Ароматы войны – это вам не крем де ваниль. И тому, копошащемуся на краю воронки, полуживому червю сейчас не только больно, но и очень страшно. Однако боль и страх лишь подхлестывают его в отчаянных попытках уцепиться за жизнь. Сейчас он заставит нас вспомнить, что он все еще человек – начнет звать подмогу. Жалобно
