образом не докучала, и ежевечернее любование звёздами вкупе с засыпающим городом стало маленьким ритуалом Рэйтана и Киары, настоящей потребностью, приносящей душе мир и покой. Киара сделала несколько шагов вперёд, выходя на не освещённое ничем пространство. Это место в доме стало любимым ещё и потому, что широкие раздвижные двери вели из комнаты прямо на веранду, где так здорово было ходить босиком, впитывая стопами накопленный за день полом уютный жар, сконцентрировавшийся в дереве, а затем медленно отдающий его. Здесь же в дальнем углу стояла ажурная беседка, словно сошедшая со страниц «Тысяча и одной ночи», лавочка, плетёное подвесное кресло качели, по форме напоминающее изящную каплю и выстланное изнутри мягким матрасиком, так, что в нём можно было с комфортом уснуть, и также ажурные, вмещающие в себя объёмные горшки с растениями, цветочницы. Вокруг благоухал цветы. Благодаря тому, что дом располагался на вершине приличного холма, он возвышался над соседними домами и давал взгляду отличный обзор. Именно благодаря этому Киара постепенно привыкла любоваться не только звёздами, разобрав, что зрелище ночного города тоже по-своему завораживает.
Мегаполис всегда засыпал медленно. Сначала на него бархатно опускались сумерки, тягуче протягивали свои мягкие лапки между домами, а затем превращались в густой вечер, неся прохладу изнемогающим от дневной жары зданиям. Все потихоньку начинали блаженствовать, погружаясь в неторопливую ауру неги. Облегчение, снисходящее на перегретый за день Чандигарх, ощущалось даже на расстоянии. Миллиарды огней вспыхивали и гасли, делая город сначала похожим на большой, мерцающий в ночи жёлтый бриллиант, а затем на сказочный костёр, который затухал, переливаясь тлеющими угольками… Чтобы утром вспыхнуть вновь, только уже другим, бодрым сиянием. Впрочем, последнее Киара додумывала, так как видеть пробуждающийся город ей пока не приходилось: каждое утро она встречала в объятиях Рэйтана, тая от его ласк.
Каждый день её муж уезжал на работу. С ней в их уютном особняке оставалась Сафа, которая с радостью подключилась к домашним делам и даже к изучению латыни. У женщины родившейся и выросшей в Гималаях оказалась на диво цепкая память и явная выраженная способность к языкам. Очень скоро они с Киарой болтали на древнем языке, практикуясь и совершенствуясь, и веселя по вечерам Рэйтана, когда он возвращался домой. Как-то так получилось, что однажды к ним в гости набился дядя Вишал и Рэйтан не смог ему отказать, хотя сначала не собирался пускать в этот дом никого из своих родственников. Точнее, не собирался показывать им место, где они с Киарой нашли уединение. Но дядюшка смотрел на него такими умоляющими глазами, выглядел, словно умирающий без воды, что Рэйтан сокрушённо махнул рукой и разрешил, прекрасно понимая что (а точнее кто!) манит сюда Вишала. Тот воспрял, а затем зачастил в гости, сделавшись в доме почти постоянным посетителем. Пару раз к нему присоединился Арджун однажды втайне от своей мамы (и дади, конечно же), а
