двадцатилетней. За столом она не сводила глаз с Богдана, а после ужина подошла к юноше и пригласила на прогулку.
– Простите, но… – начал было Гадетский, пытаясь придумать вежливую отговорку, но мать перебила его:
– Ну, конечно! Конечно! Погуляйте, мои дорогие!
– Да-да! – умиляясь, вторила подруге Авдотья и, когда никто не слышал, прошептала мужу на ухо: «Может, поженятся, и она свалит наконец-то с моей шеи!» На что Игнатий возмутился, тоже шёпотом, что, мол, не позволит обижать кровиночку, его любимую младшую доченьку.
Римма и Богдан прогулочным шагом направились к набережной. По озёрной глади плавал маленький узорчатый домик для птиц, на крыше которого сидела большая жирная ворона. Из-за того что лебедя крайне редко можно встретить, земляне пытались окружить романтическим ореолом падальщиков. Римма спросила своего прекрасного спутника, от которого уже начала терять голову, чем тот занимается. Богдан, глядя на новую знакомую прекрасными синими глазами, ответил, что обожает детей, что ему нравится читать романы о любви и рисовать. Что любит цветы, музыку и лошадей. Да много чего! А потом спросил: «А ты?» И дочь Авдотьи с восторгом назвала себя «свободным художником».
– Это как? – не понял Гадетский.
– Ну-у… – протянула девушка и взглянула на юношу: – Это свобода в творчестве! Ну, ещё я участвовала в гонках на тракторах. У меня столько кубков!
– Как интересно! – искренне восхитился Богдаша.
Раздуваясь от гордости, девушка продолжила, сказав, что тоже любит рисовать и ходит в художественную школу. В юности Римма училась на юриста, но бросила – это не её. Работать она не любит, в чём призналась прямо.
– Хочу сейчас податься в режиссуру, – поделилась с Богданом новая знакомая. – Хочу нести правду людям.
– Режиссура – наверное, очень интересно!
– Да! Я пыталась быть актрисой, но это так скручивает крылья. Мне пророчили большое будущее в кино и театре, но… не люблю я, когда мной командуют. Не выношу давления на свою свободолюбивую творческую личность…
Какое-то время шли молча. Многие проходившие мимо Женщины завистливо косились на Римму. Обогнув набережную, молодые люди присели на скамейку. Девушка достала из кармана семечки, предложила их юноше, но тот отказался. Сообщив, что это их, огородные, начала бросать воронам. Вороны не прилетели – наверное, они спали.
– А можно я тебя поцелую уже? – почесав затылок, неожиданно спросила Богдана Римма.
– Что? – изумился юноша.
– В губы, – уточнила спутница.
– Что это за наглость?! Мы и дня не знакомы!
Богдан соскочил со скамейки. Девушка взглянула на красавца снизу вверх: Гадетский был возмущён.
– Прости, но у нас в деревне все хотят со мной целоваться.
– Что-то мне с трудом в это верится. Я пошёл домой!
– Но,
