сторожем на свою же бывшую работу. А я подработать не могла, ковыряться на даче еле силы остались. Сначала стало сдавать сердце, дважды попадала в больницу с острой сердечной недостаточностью. Потом обнаружилась болезнь щитовидной железы, мне ее удалили, сделали две операции. Сломала руку – поднялась на табуретку, чтобы достать траву мяту с верхней полки, в глазах потемнело, едва руки подняла, упала. Опять больница.
Лежа в больничной палате, смотрела, как приходят к моим ровесницам, таким же жалким старухам, их дети, внуки. Шумные, веселые, жизнерадостные, иногда выпившие, сквернословящие, но все очень любящие своих родителей, заботливые, с мешками фруктов, лакомств. Казалось, вот, на первый взгляд, может, и не очень хорошие у них дети, зато как любят своих родителей, как благодарны им. Но чем же я (всячески стараясь дать своим детям все, что, казалось, им необходимо) заслужила такую «благодарность»? Младший сын за три недели не пришел ко мне ни разу, старший, правда, заглядывал регулярно, но никогда не забывал сразу сказать мне, что спешит, и то и дело смотрел на часы.
Соседка моя по палате неустанно молилась Богу. Тумбочка ее была заставлена иконами, утром она, кряхтя, как ни тяжело ей было, опускалась на колени перед своей тумбочкой и молилась. Когда наступал тихий час, она брала в руки религиозную литературу. Меня удивляло – она не просто образованная женщина, а преподаватель в университете, доцент, видимо, большой ученый. К ней часто приходили не только три ее сына, а еще и очень много студентов, и эти студенты так увлеченно с ней разговаривали, что видно было – они это делают не ради того, чтобы получить хорошие оценки. И такая образованная женщина, оказывается, – истинно верующая. Мне прежде казалось, что религия, вера – это удел простых людей.
Вскоре после того, как я выписалась из больницы, мой младший сын привел домой ночевать женщину. После развода он встречался то с одной, то с другой. Нам это не нравилось, мы его стыдили, и новую даму его встретили в штыки. Выговорили сыну, ночевать ее оставить не позволили. Даже милицию вызвать грозились. Сейчас стыдно вспомнить, как мы себя вели, если учесть, что через несколько дней сын ушел к этой женщине жить и прожил с ней там без малого три года.
Потом у них случились какие-то неприятности и сын сказал, что они с Мариной какое-то время поживут у нас. Марина к нам уже вместе с Витей приходила, мы звали ее на дни рождения, но все равно были недовольны тем, что они с сыном вместе – нам казалось, что наш сын мог бы найти себе молоденькую девушку, а у Марины уже был восьмилетний мальчик. Каково, казалось, принять нам в семью чужого ребенка? Надо бы внучке, сыновой дочке от первого брака, помочь, а тут чужой мальчик, которого нам навязывают во внуки. К тому же мне не нравилось, что Марина настаивает, чтобы они жили отдельно. В нашей квартире места хватало на всех, и мы были очень недовольны, что они платят такие деньги, чтобы снимать частную квартиру.
Вот пришли они
