у нее пять лет жизни, которые можно было провести совершенно иначе… в поисках истинного счастья, а не притворного.
Света присела на табурет в кухне, чувствуя себя абсолютно чужой среди этих вещей, принадлежащих малознакомому человеку.
Щелчок открывающегося замка заставил её успокоиться и настроиться на беспристрастный разговор, в котором место должно отдаваться только фактам, действиям и последствиям. Но никак не чувствам.
Увидев ее сидящей в кухне у окна и горькой улыбкой встречающей его, Марк засиял, потом изобразил на лице серьёзность и бросил ключи на трюмо. Терпеливо ожидая его суету в ванной с мытьём рук, переодеванием и, наконец, с попыткой заварить им обоим чай, она молчала, продолжая сверлить его неизменным взглядом.
– Может, заговорим, в конце концов? – хриплым голосом спросил он, взяв на себя смелость обернуться.
Она с равнодушием пожала плечами:
– Давай.
– Я обрывал твой телефон, ты видела? Трудно не заметить… Сегодня посчитал даже – сорок пять раз набирал тебя.
– Первые две недели, – с упрёком указала она.
– Мало, да? – в глазах мелькнул искромётный гнев. – Что ещё нужно было?
– Ещё нужно было хранить верность, к примеру, – ухмыльнулась она.
– Ты меня хочешь упрекнуть в неверности? – внезапно воскликнул он. – Ты где была этот месяц, Света?
– У самого близкого мне человека, который открыл глаза на многие вещи, – спокойно отвечала она.
– Правда, что ли? Может, познакомишь?
– Ты знаком с этим человеком, – улыбалась Света. – Очень хорошо.
– Ах, вот как! – удивительно, но сейчас она видела в его глазах ревность, и тут же погасила вспыхнувшую надежду Лениными словами: ревность – это не проявление любви, а чувство собственности. – И кто же это?
Света пропустила мимо ушей его слова, ибо сейчас ее занимал один истошный вопрос, звучащий эхом в мыслях: что я в нем нашла? Смазливая девчачья внешность, невероятная худоба, противное жеманство – перед ней будто стоял чужой человек, которого она видела впервые. Это после пяти лет совместной жизни!
– Это Лена, – умиротворённо сказала она и вновь улыбнулась. Улыбнулась не ему, а своему прозрению.
С удивлением сощурившись, он, очевидно, пытался уложить услышанное в голове.
– Странно, что ты вдруг решила прислушаться к ней.
– Ничего странного. Я счастлива, что все случилось именно так. Теперь я вернула сестру и обрела свободу.
– Свободу? – он с гневом скривился. – Это что ты имеешь в виду? Я не собираюсь с тобой разводиться!
Вот как? Неожиданно. А она думала, что он ждёт этого!
– Я обрела свободу, не зависящую от твоего решения, – монотонно проговорила она. – Наливай уже свой чай. Можешь чего-то покрепче. Себе. Потому что диалог
