смутился Борис. – Ты моя родная сестра, я тебя люблю и за тебя горы сверну.
– Дай да Бог.
– Но ты, пожалуйста, осторожней. Не навлеки на нас беду.
– Да не трясись, ты же природный русский князь.
– Это да, но бережёного Бог бережёт.
– Измельчало русское дворянство, смотрю я на вас и удивляюсь. Не князья вы, а простые холуи или того хуже. Даже у холопов есть своя гордость. У вас нет. Вы готовы пресмыкаться перед каждым безродным проходимцем. Пропала Русь. Слушать твои речи противно.
– Много ты понимаешь, – обиделся князь Борис.
– Ладно, не станем ссориться. Что ты хотел?
– Будь немного поласковей с бароном Густавом, чего тебе стоит, ради меня. Улыбнись ему хоть разочек.
– Для чего?
– Только Густав может помочь моему продвижению.
– Ты меня совсем заморочил, говори яснее.
– Попроси барона Густава назначить меня к нему адъютантом. Помоги брату, Богом умоляю. Иначе ни как русскому человеку не пробиться наверх. Всё захватили ненасытные курляндцы. Вся власть теперь у них.
– А я что говорила, одна немчура кругом.
– Так помоги мне пробиться наверх. Нужно же нам, русским князьям, занять подобающее место.
– Хорошо, я похлопочу за тебя, хотя мне это и неприятно.
– Благодарю тебя моя родная, – князь Борис, в знак признательности, поцеловал руку сестры.
Настойчивый курляндец
Барон Густав, едва оправившись после падения с лошади, сразу же поспешил навестить свою спасительницу. Угодливые придворные показали шатёр, в котором ночевала княжна Прасковья Мамаева. И ранним утром Густав, считая себя неотразимым кавалером, перед которым не может устоять не одна девица, как бывало не раз, наведался к княжне Мамаевой.
Прасковья занималась своим туалетом, примеряя новый наряд для верховой езды. Барон бесцеремонно вошёл в шатёр, грубо растолкав служанок.
– Что это за вторжение? – возмутилась Прасковья Григорьевна.
– Милая фройляйн, я пришёл засвидетельствовать вам моё почтение, – поклонился барон Густав.
– Мне показалось, что вы наведались в конюшню.
– Что вы фройляйн, неужели ваш будуар похож на конюшню.
– Я полагаю, вы не видите разницы.
– Отчего, – растерялся барон.
– От того, что к молодым барышням не врываются. Так поступают только бандиты с большой дороги.
– О, – понял свою ошибку Густав. – Прошу фройляйн Прасковья меня извинить. Я так спешил к вам, что не мог сдерживать себя. А в качестве моих извинений примите от меня этот скромный букет.
Барон щёлкнул пальцами, и слуга внёс в шатёр большую корзину алых роз.
– Вот фройляйн Прасковья мои извинения.
Слуга поставил корзину с цветами к ногам княжны.
– Эти цветы прекрасны, они достойны вас, – широко улыбнулся барон.
Розы действительно были великолепны. Воздушные
