дилижансов. Те, в свою очередь, стеной двинулись на горожан.
Прижимая к себе чемодан и краски, Хокер неловко двинулся вниз по ступеням вагона. В этот момент висевший у него на плече мольберт сорвался и ударил по голове мальчонку, спускавшегося спиной вперед со всеми мыслимыми мерами предосторожности.
– Привет, малыш, – сказал он, – больно?
Ребенок молча поднял на него глаза, в которых тут же мелькнул проблеск интереса, будто Хокер привлек его внимание к какому-то диковинному явлению. Молодой живописец вежливо ждал, когда пацан закончит свой осмотр и придет к какому-то выводу, но тут за его спиной раздался голос:
– Роджер, что ты застрял? А ну марш вниз!
Как оказалось, другой конец мольберта перегородил дорогу няне, которая вела за руку маленькую девчушку. Мальчик продолжил свое опасливое сошествие вниз.
Возницы сбились в огромную шумную кучу, напрочь растворившую в себе индивидуальность каждого из них. С чрезвычайно важным видом, будто он – человек, гордый нести столь тяжкое бремя обязанностей, поездной носильщик стал швырять дорожные сундуки и другую кладь своим собратьям на перроне. Пробираясь сквозь толпу, Хокер услышал за плечом голос:
– Вы не видели дилижанс в «Хемлок Инн»? В пансионат?
Он повернулся и увидел молодую женщину, устремившую на него взор. Волосы молодого человека взъерошила волна удивления, и уже в следующее мгновение он отвел глаза, опасаясь, как бы незнакомка не заметила, что он ее разглядывает.
– Ну как же, – ответил он, – думаю, мне не составит труда его найти.
Одновременно с этим его внутренний голос зашелся криком: «Однако! Вот бы ее написать! Какой взгляд, сколько в нем глубины, дна не разглядеть! С ума сойти можно!»
Он яростно заметался между возницами: наверняка этот экипаж где-то здесь.
Наконец молодой художник заметил какого-то человека, наблюдавшего за его метаниями с выжидательной ухмылкой на лице.
– Эй! – воскликнул Хокер. – Вы едете в «Хемлок Инн»?
Тот кивнул.
– Вот он, ваш экипаж, – повернулся живописец к молодой женщине, которая ответила ему улыбкой.
Возница усадил Хокера с вещами в глубь дилижанса. Тот сел и подался вперед, чтобы не пропустить волнительный момент, когда девушка появится в освещенном проеме дверцы. И она действительно появилась. За ней шествовали мальчуган, девочка, няня и еще одна молодая женщина, в которой можно было тут же узнать мать этих двух ребятишек. Коротким победоносным жестом девушка указала на экипаж.
Когда они удобно расположились на сиденьях, мальчик посмотрел на Хокера и тут же его узнал.
– Мне действительно стало больно, но сейчас уже прошло, – весело заявил он.
– В самом деле? – ответил Хокер. – Я не хотел, прости.
– Ерунда, чего уж там, – продолжал парнишка, храбро болтая ножками в красных кожаных гетрах, – я никогда не плачу, когда мне больно.
С этими словами он бросил многозначительный взгляд на сестренку, которая тут же надула в свою защиту пухлые губки.
Кучер забрался на козлы, бросил пристальный взгляд на пассажиров, сидевших наверху, и весело гикнул лошадям, которые задумчиво затрусили вперед. За дилижансом клубилась пыль, маячившие впереди зеленые холмы в вечернем воздухе казались спокойными и безмятежными, их заливали косые, золотистые закатные лучи, а лимонно-розовые тона на небе свидетельствовали о том, что солнце вот-вот спрячется за горизонт. В пути кучер, видимо знакомый здесь с очень многими, то и дело перебрасывался приветствиями с встречающимися по дороге людьми; голос у него был громовым.
Дети расположились напротив Хокера и теперь, как и положено, сидели прямо, будто прилипнув к подушкам. Их огромные глаза, казалось, оценивают молодого художника.
– Как думаете, в этих краях здорово? – спросил мальчик. – Лично я считаю, что да.
– Мне здесь нравится, – ответил Хокер.
– Я буду рыбачить и охотиться. Может, даже убью медведя.
– Надеюсь.
– А вы когда-нибудь стреляли медведей?
– Нет.
– Я тоже не стрелял. Но мне ждать уже недолго, мистер Холланден обещал какого-нибудь присмотреть. У нас дома…
– Роджер, – перебила его сидевшая рядом с художником мать, – не надо думать, что всем интересны твои разговоры.
Ее вмешательство мальчика, вероятно, смутило – он молча откинулся назад и с извиняющимся видом посмотрел на Хокера. Теперь карета стала взбираться на холм, и детям, чтобы не упасть на няню, пришлось крепко схватиться за поручни.
Судьба
