безразличным тоном произнес Эди. – Знаете, там, где я родился, каждый второй немец был или Гюнтер или Густав, а дети меж собой звали их кого Гришей, а кого Геной. Только не пойму, зачем Гюнтеру нужно иначе зваться, ведь его истинное имя звучит прекрасно.
– Не знаю, я же сказал, что он склизкий тип – сегодня один, завтра другой, одним словом – артист.
– Да бог с ним, пусть хоть Гитлером назовется, нам-то что, – хохотнул Эди.
– Вот это правильно, пусть, как хочет, так и зовется, но только просьба не забывать о своем обещании, вы же человек слова, – произнес Марк, перестраиваясь в правый крайний ряд.
– Хорошо, не забуду, только скажите, кого из них больше боитесь?
– Ни того, ни другого, просто не хочется прослыть человеком, который не умеет держать язык за зубами, – ухмыльнулся Марк, притормаживая на подъезде к станции метро.
– Вы молодец. В наше сумбурное время редко встретишь человека, которого бы это в такой степени волновало.
– Эди, знаете, я удивляюсь вашему умению ничего лишнего не говорить и не позволять другим углубляться в вашу жизнь.
– Не могли бы вы проще выразиться, а то говорите витиевато, как мой научный руководитель, – рассмеялся Эди.
При этом сам подумал о том, что Марк является опасным противником, поскольку за две-три непродолжительные встречи смог сделать такое наблюдение. Ведь он и на самом деле стремится дать как можно меньше информации о себе, чтобы моисеенки не расщелкали его легенду.
– На мой взгляд, вы заранее определяете, что будете говорить, а чего нет, и при общении с людьми отсекаете ненужные вам разговоры и заставляете их говорить о себе, как это сделали сегодня с Гюнтером, фу ты черт, то есть с Гришей, – произнес Марк и сжал руль до хруста в пальцах.
– Не могли бы вы конкретизировать, чтобы я тоже знал, о чем речь, – улыбнулся Эди, хотя внутренне несколько напрягся, подумав, что Марк имеет в виду момент пресечения им попытки Гриши детализировать его кавказскую жизнь. При этом сделал вид, что не обратил внимания на очередную его оговорку.
– Я уже говорил, – смущенно заметил Марк, останавливая машину впритык к обочине у тротуара.
– Тогда повторите для непонятливого, – попросил Эди, продолжая улыбаться. – Хотелось бы знать, как со стороны это смотрелось.
– Хорошо смотрелось, вы просто раздавили его своей логикой и заставили говорить о своей жизни в Казахстане, хотя я думаю, это не входило в его планы.
– Но он же не признался, что его зовут Гюнтером, – весело бросил Эди и взялся за ручку двери.
– Дорогой Эди, мы договорились? – спросил Марк, развернувшись к нему.
– Конечно, не сомневайтесь, – ответил Эди и, пожав протянутую ему руку, сошел на тротуар.
Спустя секунды Марк, махнув на прощанье рукой, уехал, а Эди направился в подземный переход, чтобы вернуться к себе в гостиницу. Но, поднявшись из него, медленно пошел на Красную площадь, так как ему захотелось посмотреть развод караула и послушать бой курантов…
