Однажды, в давние времена…. Сиратори Каору

      – Экспроприировал. В пользу нуждающихся. Ладно, иди уже, иди, не мешайся. Я тебя в вестибюле ждать буду.

      Но долго скучать в одиночестве Андрею не пришлось. Не успел он выйти в вестибюль и прислониться к ближайшей стенке, как к нему подскочил какой-то жизнерадостный толстяк, представившийся Всеволодом Илларионовичем, соседом напротив. И тут же сообщил, что отдыхает он здесь вместе с супругой, Людмилой Игнатьевной, выставившей его сейчас из номера, чтобы не отвлекал – а заодно и бросить письмо её сестре Тамаре. Прервать этот словесный поток не представлялось ни малейшей возможности и, вздохнув в душе, Андрей запасся терпением, вежливо кивая время от времени головой.

      – Всеволод Илларионович, – воспользовался он паузой, когда тот наконец остановился перевести дух, – я вчера прослушал, похоже. Вы не в курсе, вход здесь во сколько закрывают?

      – Ах, ну да, ну да, помню, как же, конечно, помню – опять радостно завёлся сосед, – вы же оба вчера ушли рано. – Тон его сменился на озабоченный. – Что-нибудь стряслось?

      – Нет-нет, ничего, всё в порядке. У Екатерины Максимовны неожиданно голова разболелась, – брякнул Андрей первое, что пришло на ум, – вот она и решила на свежий воздух выйти.

      – Ах, как жаль, как жаль, – распричитался Всеволод Илларионович, – было так весело, прекрасный вечер. Но ваш вопрос. В одиннадцать, mon ami, в одиннадцать. А открывается в семь, когда персонал приходит. Ночью сторож есть, если вдруг чего, но его ж, небось, не добудишься – ха-ха-ха! Ах, и вот же ещё что, – он взял Андрея под руку и подвёл к столу в углу. – Карту берите, сразу парочку – себе и Екатерине Максимовне. Людочка сказала, она учительница ваша? Очень хорошо, очень хорошо. Людочка так прямо и сказала: нечасто встретишь сегодня такую похвальную заботу о подрастающем поколении.