произнес он, – они будут польщены. Однако, ваше высочество, лучше я буду так, потому что вся сложность в том, что… они прибыли не для того, чтобы повидаться.
– А зачем, – спросил я, – если это не совсем секрет?
Он покачал головой.
– Для вас нет секретов, ваше высочество.
– Говори.
– Они уговаривают меня… вернуться.
Улыбка его была невеселая и чуточку виноватая, словно в чем-то подводит меня.
Я переспросил в некотором недоумении, хотя подсознательно догадывался, зачем явились его биологические родители.
– Вернуться… в их племя?
– Да.
– Но разве не они тебя выпустили… в свободный полет?
Он тяжело вздохнул.
– Да, но… так уж получилось. Оказывается, нас не просто мало, а совсем мало. И когда погибли еще двое из наших, то… остался из молодых я один.
Я переспросил:
– Последний из могикан? В смысле, из своего племени?
– Да, – ответил он невесело, – я последний.
Я посмотрел на Сулливана, тот вообще ошалел, он и про Зигфрида слышит впервые, а я сказал:
– Знаете, такие вопросы на ходу не весьма. Зигфрид, отведи родителей в мой шатер, угости вином… если они пьют, а мы с герцогом пока прогуляемся по лагерю. Решим свои дела, а вы без спешки – свои.
Зигфрид сказал виновато:
– Ваше высочество, мне просто неловко…
– Все в порядке, – ответил я. – Зигфрид, мы с тобой старые друзья, можно без особых церемоний. Люди – единственные существа на свете, у которых есть свобода воли. Все мы можем сами решать, как поступить правильно. И у тебя есть эта свобода, ибо ты сейчас человек. У меня нет враждебности к твоему племени, я знаю из него только тебя, а ты настолько хорош, что тебя любят все, кто с тобой сталкивается. Так что… решай сам… Герцог, нам нужно посмотреть северную часть лагеря.
Я похлопал смущенного Зигфрида по плечу и вышел из шатра, чувствуя, как со спины старательно прикрывает Сулливан.
Когда мы отошли от шатра, он спросил приглушенным ревом:
– И что теперь?
– А ничего, – ответил я негромко. – Происхождение Зигфрида, как я вижу по вашему лицу человека чести, вас не тревожит, а это главное. Как бы он ни решил, мы уважаем его выбор.
Он подумал, покрутил головой.
– Обалдеть. Нет, надо выпить еще. Ваше высочество…
– Герцог, – ответил я.
Он ушел, а я обошел лагерь, воины отдыхают у костров, расположенных настолько ровными рядами, словно в самом деле раскладывали их, ориентируясь по туго натянутой веревке. На кострах жарится мясо, подогревается сыр и хлеб.
Завидев меня, пришел уже вернувшийся от Беверейджа Альбрехт, молча пристроился рядом, пытливо поглядывая на мое одухотворенное лицо.
– Ваше высочество?
– Граф, – буркнул я.
– Говорят, – сказал он, – лучше всего думается на марше. Там это
