густой, вонючий дым. За окном солнце вышло из-за клубившихся туч, и в комнате стало значительно светлее. Берия заметил, что Сталин выглядит сейчас значительно хуже, чем в начале совещания. Устает быстро вождь в последнее время, пора бы ему на покой, или лучше в могилу, а он все еще цепляется за власть.
– И людей ты нанимаешь, сколько хочешь и каких хочешь, – продолжал упрекать Сталин. Берия понял намек относительно людей.
– Вы абсолютно правы, товарищ Сталин, – вкрадчиво заговорил Берия. – Без вашей поддержки и мудрых указаний мы не смогли бы достичь таких потрясающих успехов в разработке бомбы. Я не буду оправдываться относительно задержки, однако прошу вас учесть, что мы начали проект на пустом месте всего два года назад, когда вы назначили меня главой проекта. Не было инфраструктуры, лабораторий, зданий, оборудования и материалов. Не было даже науки, занимающейся ядерными проблемами, и, следовательно, людей.
Тут Сталин резко бросил взгляд на Берию и тот понял, что сболтнул лишнее. Знает, интриган, что сам уничтожал науку и ученых, а всегда раздражается даже из-за намека на это.
– И вот, за два года, – продолжал Берия, – мы создали центр, не уступающий американскому ни в сложности оборудования, ни в уровне прикладной науки, ни в качестве ученых. Такие темпы возможны только в условиях социалистического производства, и только благодаря вашей поддержке и мудрому руководству. Все мои люди понимают это, товарищ Сталин, и трудятся день и ночь, чтобы выполнить задание партии и правительства и оправдать ваше доверие.
Мысленно, он добавил: «И чтобы избежать расстрела за невыполнение задания. Что б тебя, беса, удар хватил». – Берия, конечно, не произнес это, а преданно уставился на Хозяина.
– Не позже следующего лета. Понял? – сказал Сталин. Берия понял. В тоне вождя ясно прозвучало слово «расстрел».
– Понял. Абакумов пытается отозвать кое-кого из моих разведчиков, работающих в Америке, – перевел Берия разговор на другую тему. Сталин прекрасно знал, что значит отозвать разведчика: его засудят на родине как предателя и врага народа. Сталин также знал, что у многих из них еврейские фамилии.
– Я сдерживаю его, как могу. Прошу вас еще раз ему напомнить, что ни один разведчик, работающий в Америке, не может быть отозван без моего разрешения. Мы через разведку получаем ценнейшую информацию об американской атомной бомбе, без которой быстрое развитие проекта невозможно.
Сталин задумчиво пыхнул трубкой.
– Ладно, – согласился он. – А ты держи меня в курсе дела. Как только у нас появится бомба, расстановка сил на карте мира изменится радикальным образом.
– Я это хорошо понимаю, товарищ Сталин, и я оправдаю ваше доверие – горячо заверил Берия, а про себя добавил: «Был бы жив Троцкий, мечтавший о мировой революции, порадовался бы он, услышав твои слова». Только для Троцкого мировая революция была идеей, которой он был предан. Для Сталина это было средство распространения его власти. Для Сталина его величие
