и тот парализован. Сергей, сочувствуя горю, предложил мнимым аспирантам в помощь Виктора и Николая, чтобы они показали мастерскую, где можно промыть двигатель. Из обломка трубы смастерили жёсткую сцепку, КамАЗ повёл Николай, Карачун и Виктор расположились в отравленной машине.
А Сергей пригласил Лену погулять подальше от лагеря: настойчиво объясняя, что местный пейзаж выглядит уж очень неромантично, да и лишние люди в нём. Но удалить всех нежелательных свидетелей не получилось: в строении остался чёрный коллектор. Егор напросился к нему в гости, выставил бутылку и на раз… – перепил хозяина. Затем вышел, сделал ушки топориком, но, даже услышав надрывный храп, не успокоился, для верности заглянул внутрь, пошлёпал слабака по щекам – тот не проснулся, лишь тогда перекрестился и, прихватив сапёрную лопатку, отправился на дело, рассуждая по пути, что у каждого свои радости.
Щуп, пронзив грунт сантиметров на двадцать, наткнулся на что-то стальное. Кладоискатель отбросил грунт – обнажился стальной ящик, в каких раньше хранили взрыватели. Ещё раз перекрестившись, он откусил пломбы на защёлках и, затаив дыхание, поднял крышку… – взрыва не последовало, клад не был заминирован, жар, собравшийся в голове тугим комом, рассеялся. Внутри ящика, на плотной бумаге, матово блестели вцепившиеся в друг друга жёлтые пластинки самой причудливой формы. Егор перенастроил металлоискатель на золото – писк прибора зазвучал музыкой. Убедившись, что обнаружил клад, он пересыпал самородки в белые мешочки, сложил в рюкзак, отнёс в кузов КамАЗа и спрятал в оборудованный для этого тайник. Затем, понимая, что идёт на риск, оставляя драгоценный металл без присмотра, всё же вернулся за опустошённым ящиком, перенёс его в жилище Сергея и, напевая песню о золотых горах, наполнил ранее собранным халькопиритом. Закончив подготовку ложного клада, он вытащил из своёй землянки кошму и лёг рядом читать книгу.
Виктор вернулся после ремонта джипа каким-то странным: огорченным и одновременно с уже проступающей радостью. Бросился к Крутову:
– Сергей Михайлович, я был на почте, получил телеграмму до востребования… Семён Арнольдович умер. Что будем делать?
– Продолжать, Витюша, – мы-то живы.
Никуда заходить его не просили, но друзья, не сговариваясь, промолчали – и так всё ясно. Глубокой ночью, когда внучатый племянник в своих снах осмысливал открывшиеся обстоятельства, Егор позвал Сергея и Николая в кузов вездехода, зажёг фонарь и осторожно, чтобы не оставить следов, вскрыл самый тайный тайник, вынул самый тяжёлый белый мешочек и развязал. Кладоискатели, не доверяя зрению, по очереди потрогали золотые пластины.
Последующие события развивались по сценарию, в котором главные роли отводились мнимым аспирантам и предателю.
Утром Карачун, как бы невзначай, спросил Лену, чем занималась, как дела у москвичей.
– Да ничего особенного: с Крутовым гуляла, перед твоим отъездом прибор у них сломался, сама свидетелем была, наушники надела, а в них как запищит! – чуть не оглохла.
– Дура, – заорал Карачун, –
