задание, она нагрузила корзину хлебом и сыром, не забыв про шкатулку, над которой трудилась весь вечер, и упорхнула из дома. По дороге она решила, что неплохо бы захватить еще и мыло, уж больно грязной выглядела куртка Ронана. Домой возвращаться не хотелось – чего доброго, дядюшка напялит на нее премерзкий черный капор. К счастью, племяннице ректора отпускают мыло в долг.
Выходя из аптеки, она едва не споткнулась о мальчишек, которые играли в роялистов и пуритан. День Дубов – праздник в честь восстановления монархии – уже миновал, но ребятня еще распевала песенки про короля Карла и стегала друг друга крапивой. Девушка показала им лист дуба, а то как бы и ей не досталось.
Теперь – в лес.
Она торопливо пересекла площадь, стараясь не смотреть туда, где стоял позорный столб, и в спешке чуть не проскочила мимо мистера Ханта, выходившего из таверны.
Вот был бы ужас! Ведь если дама не поздоровается первой, джентльмен не смеет привлечь ее внимание, зато имеет полное право обидеться. Это означало бы, что дама сознательно его игнорирует. Не худшего оскорбления!
– Доброеутромистерхант, – выпалила она, приседая на ходу, но мужчина преградил ей дорогу.
– Куда-то торопитесь, мисс Тревельян? – новый знакомый приподнял шляпу. – Проводить вас?
– Нет, спасибо, я сама как-нибудь.
– Юная леди не должна ходить одна, – посетовал мистер Хант. – Пройдемся?
С почтительным поклоном он подставил ей руку, согнутую в локте, и Агнесс осторожно положила на нее ладонь. Ей еще не доводилось прогуливаться под руку с джентльменом. Даже немного обидно, что первый опыт будет с мистером Хантом.
А не с Ронаном, например.
– Так куда же вы спешите, любезная мисс Тревельян? – переспросил мистер Хант, шагая так медленно, что Агнесс едва под него подстроилась. Но, что обиднее всего, он повел ее обратно к площади.
– Несу еду для бедняков.
– Опять странные фантазии вашего дядюшки. Но позвольте, а это что такое? – он указал на оклеенную ракушками шкатулочку, которая высовывалась из-под булки – Сия вещица тоже предназначена какой-то батрачке?
– Нет, это для… леди Лавинии Мефорд, – назвала она первое пришедшее в голову имя. – Моей подруги…
– Подруги?
– То есть, благодетельницы.
– Занятно. Мне следует засвидетельствовать свое почтение ее милости, раз уж она вам покровительствует. Одобряю ее выбор протеже.
Мистер Хант улыбнулся, и Агнесс едва подавила дрожь при виде его зубов – желтых, кривоватых. Грех судить людей по внешности, но до чего же он был несимпатичным! Особенно ей не нравились толстые складки кожи, нависавшие над чересчур тугим воротничком. И глаза. Холодные, тускло-серые, как свинец. Наверное, он плачет отравленными слезами. Хотя вряд ли вообще плачет. Он же мужчина.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен
