я понял, что лопатой рыть не получится. Она упёрлась в крышку гроба и с громким стуком елозила по ней.
Отбросив лопату в сторону, стал руками отковыривать чёрную массу и кидать её наружу.
По моей спине хлестал плетью дождь, и холодный ветер пронизывал тело. Стемнело. Руки передо мной стали тенями, гроб тоже вытянулся в длинную тень.
Могильная вода лилась с неба. Кладбище будто погрузилось в океан и жило своей подводной жизнью под тёмной, густой толщей воды.
Мимо меня проплывали мертвецкие города, города-тени с тенями-колоннами, музеями и площадями, церквями и дорогами. Целый подводный мир-тень.
Пальцы карябали землю и распухшее дерево. Я зацепил ногтём камень в коме грязи и под выстрел боли сорвал ноготь. Кровь смешалась с землёй, слёзы хлынули из глаз. Боль сорвалась с цепи, пронеслась галопом от пальца к голове и разбилась вдребезги. Стиснув зубы, я зарычал. Тише, тише. Вдруг кто-нибудь придёт на мой крик? Например, сторож. И отправит меня в милицию, а потом – в психушку.
Кричать нельзя. Освобожу девочку, а потом поставлю всех перед фактом, что спас её от ужасной смерти.
Серёга, мужик с прошлой работы, рассказывал, как его друга по ошибке живого отвезли в морг. У бедняги остановилось сердце, пульс не прощупывался, и врачи решили, что он мёртв.
В морг друга Серёги везли за двести пятьдесят километров от дома. Тогда город только начали строить и своего морга не было.
И вот просыпается «покойник» в темноте, открывает глаза: где я? Снова закрывает, открывает: темно и везде трупы на тележках. Запах разложения лезет в нос, и смерть танцует в карнавальном наряде.
У бедняги нога и отказала. Он до сих пор хромой.
Больше всего я боялся, что разрою могилу и обнаружу девочку мёртвой, а меня застанут при этом. Тогда точно – дурдом.
А девочка была мёртвой с самого начала. Но кто мог знать об этом?
Я выкапывал из могилы мертвеца и не подозревал, что делаю.
– Сейчас, – как заведённый, повторял я. – Только не умирай. Сейчас, маленькая. Подожди немного.
Боль клокотала в голове, пульсировала в висках, растягивала их. Средний палец на правой руке распух и заполнял собой всё узкое пространство могилы. С усилием я оторвал крышку гроба, приколоченную на маленькие гвозди. Лопата валилась из рук, и поддеть ею крышку стоило немалых сил. К тому же, благодаря дождю и мокрой грязи, черенок лопаты скользил и выпрыгивал из пальцев. Ладони горели от заноз, словно я держал раскалённые угли.
Сорвать крышку было вдвойне тяжело из-за того, что я был ограничен в пространстве. Я упёрся спиной в мокрую земляную стену, встал на цыпочки со стороны ног «покойницы», там, где гроб сужается, поддел дерево лопатой, быстро перехватил его и рывком поднял.
Правая рука лопнула от боли. Кровь из пальца полилась мутной струёй. Темнота на две секунды плотно обступила меня и сжала в тисках своих объятий, глаза наполнились влагой, из носа потекло.
