Брат не успевал после детсада на рабочий автобус. Натаху искала милиция и не смогла найти, в морге её тоже не оказалась. А оказалась она в Иркутске с каким-то новым ухажёром. Вот тогда брательник и запил.
Вернулась через два месяца, чтобы оформить развод.
Переехала с Юлей к своим родителям, а брат ночевал у нас. Натаха постоянно звонила Пашке по телефону, но брат игнорировал её звонки. Честно говоря, я думал, их любовная история закончилась.
В сентябре я отправился учиться в Иркутск, а в последних числах октября появилась возможность ненадолго приехать домой.
К моему приезду Пашка с Натахой помирились. Первого числа я помог им перебраться в их общежитие, а второго сел на автобус в Иркутск. Петлю на шее брат затянул в ночь со второго на третье.
Новоиспечённая семья решила отпраздновать новоселье. От признаний в верности супруги быстро перешли к скандалу и драке.
В порыве отчаяния брат закричал:
– Да я повешусь пойду!
Стена уютного счастья, которую он собирал кирпичик за кирпичиком, снова рухнула. Позже оказалось, что Пашка уже два раза примерял петлю, а всем известно: в третий раз Бог забирает самоубийц к себе.
Наши предки утопленников и удавленников не хоронили на кладбищах. Было убеждение, что если где-нибудь похоронить утопленника или удавленника, за это весь край постигнет бедствие. На этом основании народ, взволнованный несчастьем, таким, как неурожай, мор или эпидемия, выгребал мертвецов из могил.
Натаха собрала в доме все верёвки и ремни и бросила их в окно, туда, где валялись к тому времени журналы из серии «Сторожевая башня» и «Пробудитесь!»
Дети чьих-то беспечных родителей, которые играли в столь поздний час на улице, позже рассказывали, как Натаха кричала Пашке: «Ну что, ты ещё не повесился?!»
Вот он и затянул петлю. Назло.
Брат поднимался по лестнице с ремнём, бельевой верёвкой и стопкой журналов, а его жена, дождавшись, когда он появится в конце коридора, высунулась в дверь и задала свой риторический вопрос.
На похоронах она играла роль безутешной вдовы. Упала на колени на могильный холм, гладила рукой фотографию надгробия, и было видно, что врёт.
На прощальной церемонии люди похожи на больших ворон, которые собрались вокруг гроба. Стоят и сжимают молчанием гигантские клювы. Наблюдают за теми, кто втыкают лопаты в холм около ямы и кидают землю в адскую пучину.
Можно бесконечно смотреть на огонь, воду и как закапывают мёртвого. Лопата за лопатой шаги в бездонную пропасть.
Жена брата играла роль безутешной вдовы, а Юля сидела на диване рядом с гробом и, скучая, болтала в воздухе ножками. Она не понимала, что произошло. Она всего лишь пятилетний ребёнок.
А перед сном она сказала:
– Я знаю, что папа умер. А когда вы его зароете, я пойду ночью и откопаю его.
Сразу после похорон Натаха с Юлей переехали в другой город.
Я разговариваю с мёртвыми. Я слышу их, и они слышат меня.
