убирала. Всегда после ссор с ней я чувствовала себя редкой дрянью. Хотела сама себе готовить еду. Вредные макароны или магазинные котлеты. Но к кухне мать меня не подпускала, чтобы я не испортила ее любимую сковородку с каким-то идиотским покрытием. Я хотела больше простора для своей жизни. Без ее упрекающих взглядов, без постоянных телефонных звонков с вопросами, где я и с кем. Я полагала, что всему виной наша маленькая жилплощадь. Разве можно построить нормальные отношения с близкими, если вы с ними ютитесь на сорока квадратных метрах?
Помню, как переоделась в белую сорочку, которая была на пять размеров больше, чем нужно. Помню врача. Да, именно этого. Слишком молодого и чрезмерно худого. Я тогда подумала, что ко мне прислали практиканта, чтобы он отработал на мне какое-нибудь задание. Он будто выучил фразочки заранее. В его словах не было искренности, он просто говорил то, что в него сунули наставники или учителя. Ведь есть кто-то, кто готовит таких врачей-роботов к тому, что придется лить в уши подопытным подслащенную водичку, чтобы эти самые подопытные почувствовали свою значимость. Мне было плевать на науку. Я желала получить то, что помогло бы начать собственную жизнь.
Все медсестры были чересчур вежливыми, как будто я спустилась с небес и удостоила их, холопов, своим вниманием. В глубине души я понимала, что отдаю гораздо больше, чем получаю.
Я отдала время. Семь лет своей жизни.
Семь! Сперва я хотела отдать только три, но потом подумала, что однокомнатной квартиры в пригороде мне будет мало и лучше взять просторную трешку в новом районе с красивыми дворами, парковочными местами, лавочками и детскими площадками. Я ведь собиралась завести семью когда-нибудь в будущем. Когда проснусь после оговоренных в контракте семи лет, сделаю карьеру и найду подходящего мужа. В трех комнатах проще воспитывать дочь или сына, ведь у нас не возникнет разногласий из-за того, что у ребенка нет своего угла.
Многие знакомые говорили, что пойдут в Институт и так заработают себе на жилье или на учебу за рубежом.
Где же теперь они? Удастся ли их найти? Может, они еще спят. Или проснулись несколько лет назад, и теперь у них своя жизнь, в которой мне уже нет места.
Доктор что-то рассказывал про Институт и про важность исследований. Наверное, ко мне прислали робота, который выдает каждому пациенту один и тот же набор слов.
– У вас наверняка возникнут вопросы, – сказал зануда, поднявшись со стула. – Я к вам зайду вечером.
– Я тут буду ночевать? – вырвалось у меня. А как же мой новый дом? Разве меня не отпустят прямо сейчас?
– Вам нужно пройти короткий курс реабилитации. Нам следует убедиться, что с вашим здоровьем все в порядке, и вы должны узнать, как изменился мир.
Ну мир я могу изучить и без тебя, док. А про здоровье мне и самой было интересно. Когда я подписывала контракт, то не вчитывалась, что со мной будут делать. Вечно улыбающаяся девушка-модель пояснила, что после окончания контракта я очнусь с ощущением, будто
