каком смысле? Не возьмет ли он его обратно? Не возьмет, Савелий. Я бы не взял.
– Яд – женское оружие, – заметил Федор.
– Но это же не яд! Может, она не от этой травы умерла, – сказал Савелий. – Аллергию может вызвать все, что угодно.
– Вскрытие показало наличие препарата, который ни в чем больше не нашли, – объяснил Савелию Федор. – Значит, был злой умысел, который привел к смерти. Ее напоили этим снадобьем, а уж была смерть следствием аллергии или яда… это уже вторично.
– Был-то был, но… – Коля пожал плечами. – Как-то несерьезно. Как можно было всерьез рассчитывать, что жертва умрет… от этого? Не знаешь, что и думать.
– И что ты намерен делать?
– Прощупаю всех еще раз, кто, где, с кем стоял, о чем говорили, ведь видел же кто-то, не мог не видеть… Был яд, был человек.
Они еще долго обсуждали смерть Лии, рассматривали фотографии и строили версии.
– Все считают… ищите женщину, – вспомнил Савелий.
– Раз считают, поищем, – пообещал Коля, довольно мирно на удивление. – Хочешь к нам консультантом?
Глава 4
Старая любовь
Ноги сами принесли меня к знакомому дому. Сейчас, как никогда, мне нужен был живой теплый человек рядом. И, удивительное дело, единственным человеком, к которому я мог прийти, оказывается, была Соня Ивкина. Больше податься мне было некуда. Мы в свое время дружили с Сонечкой. Единственная женщина, с которой мне было интересно. Все интересно – и теоретическая грамматика, и сонеты Шекспира, и международная политика. Мы могли проговорить всю ночь напролет. Я, конечно, свинья, но, с другой стороны, я ей ничего не обещал. О будущем даже разговора не было. А тут Лия. Года через два после нашей с Лией свадьбы Сонечка стала встречаться с каким-то работягой и даже вышла за него замуж. Но еще через год или два они расстались. Работяга пил и дрался. Ей не удалось его перевоспитать. Иногда я испытывал страшное желание навестить Сонечку, но каждый раз спрашивал себя, а что я могу ей предложить? Дружбу? Да и стыдно было.
Сейчас я шел знакомой дорогой к бывшей подруге. Усталый, измученный путник шел припасть к целебному источнику. Сонечка, с ее светлой головой и умением все расставить по своим местам, была нужна мне как никто другой. Я шел излить душу, позволить себе роскошь быть откровенным без боязни быть ложно понятым. Я не видел ее почти четыре года, с тех пор, как ушел из института. В моих воспоминаниях она была хрупкой, нежной и почти красивой. Пепельные волосы, серые глаза, острый подбородок. К сожалению, Сонечка не пользовалась косметикой. В ней было мало собственных красок, и немного румян и губной помады ей бы не повредило. От нее веяло монашеской кельей и ослепительно-холодной чистотой вечной девственницы. Она обладала замечательным неженским умом, умением выявить суть событий, отделить главное от второстепенного. И это было именно то, чего мне сейчас недоставало. Я хотел рассказать ей все и услышать в ответ, что она об этом думает.
Как мне хотелось услышать слова… не утешения, нет! Я хотел, чтобы Сонечка, которой я верил безмерно, как древние греки верили пифии, сказала мне – успокойся! То, что произошло…
