государственно-административных соображений, не имели силы противостоять сарафанному радио.
– Милая Клавдия Васильевна, да вы, как я вижу, сами можете мне рассказать то, чего я и слышать не слышал об этом деле! – попытался отшутиться Пал Палыч. – Вы бы лучше помогли бы мне, чем расспрашивать о том, что лучше меня знаете.
– Все, что пожелаете, дорогой Пал Палыч! Только спросите. Если знаю – вмиг сообщу следствию!
– Мне бы знать, бывал ли у вас уважаемый покойный в последние… Нет, лучше за весь прошедший год. И к каким врачам обращался?
– Ну, дорогой мой Пал Палыч! Неужто вы считаете, что такой человек, как Асанов, пошел бы в наше заведение, более, чем скромное, за медицинским обслуживанием?! У таких людей свои, высокие мерки… Он сюда за всю свою службу ни разу даже по работе не заходил. Территория, поди, в его районе находится, а он носа не казал. Гордый был. Впрочем, что ему тут делать?! Земля уже распределена, так ему и интереса больше нет, руки-то погреть не на чем. Говорят, он взяточник был еще тот! Вы в курсе?
– Понятно, Клавдия Васильевна, о покойнике говорят либо хорошо, либо никак.
– Так не ругаю ж я его. Я просто передаю вам информацию.
– Из не проверенных источников, как я понимаю.
– А дыма без огня-то не бывает, знаете ли!
– Ну а про его здоровье ничего не дымили ваши непроверенные источники?
– Нет, не припомню…
– Ну вот! А кто же мне про его здоровье расскажет?! – совсем закручинился следователь.
Женщина из справочного окна, сочувствуя собеседнику, искренне огорчилась:
– Ну, даже не знаю… Дайте подумать, может, соображу что-то, Пал Палыч, дайте секунду…
– Ну, ничего, не переживайте, Клавдия Васильевна, моя работа такая – искать то, что сокрыто от глаз, – успокоил ее следователь. – Я докопаюсь. Но сначала мне надо навестить одного товарища. Позволите?
– О, милости просим, Пал Палыч! Вам все можно.
Вежливо избавившись от назойливого любопытства дежурной, Кузнецов, приветственно кивая налево и направо встречным врачам и медсестрам, направился на третий этаж, в хирургию.
Прилепского, начальника отделения, на месте не было. Дверь была закрыта на ключ, но надпись на двери говорила о том, что как раз сейчас у него должно быть приемное время. Зная, как часто врачам приходится бегать по кабинетам собственного учреждения, решая те или иные вопросы, следователь решил подождать и смиренно сел на хромированный стул рядом с дверью. О чем конкретно ему хотелось спросить доктора, он сейчас и сам толком не знал. Но надо ведь было начинать с чего-то. Главное – ввязаться в бой, говорил себе в таких случаях пожилой и опытный служитель порядка.
Леонид Жданович Прилепский влетел в коридор спустя двадцать минут с видом человека, озабоченного важным делом. Кузнецов осознал, что успел задремать за то время, пока его не было – сказывалась
