проживешь всю жизнь перекати-полем, нужно пускать корни. Перспективы пока были неясные, но Кононов успокаивал себя тем, что эта проблема не требует немедленного решения и все в конце концов наладится. «Все у нас получится», – как говорили в каком-то предвыборном рекламном ролике.
В восемь ноль три вконец измаявшийся Кононов поднялся на ноги и осторожно, пригибаясь к рабочей панели, заглянул сквозь стекло в торговый зал. Уборщицы уже покинули обработанную территорию, их сменили продавцы – молодые девчата и женщины постарше – в форменных синих халатах; они возились в своих секциях, и никто из них не смотрел в сторону часовой мастерской. Размотав шнурки, Кононов чуть приоткрыл дверь – руки слегка дрожали, он чувствовал себя Штирлицем, подобравшимся к телефону прямой связи с Борманом. Но и с этой стороны все было в порядке – высокая черноволосая продавщица секции «Подарки», стоя к нему спиной, тщательно расставляла на полке расписные розовощекие матрешки. Стараясь не дышать, Кононов выскользнул из будки, прижимая к боку сумку, прикрыл дверь и ртутной каплей перекатился за угол. Перевел дух и уже неторопливо направился бродить между секциями, старательно делая вид, что кого-то высматривает. Грузчики таскали туда-сюда свои тележки, продавцы тоже занимались своими делами и никто не обращал на Кононова никакого внимания. В тысяча девятьсот семьдесят первом году наглых воров было гораздо меньше, чем в две тысячи восьмом, и телевидение еще не обучало всех желающих и не желающих самым разнообразным способам совершения преступлений… Если ходит мужчина с приличной внешностью по торговому залу – значит нужно ему тут ходить.
Остановившись у секции «Канцтовары», Кононов приступил к выполнению очередного пункта плана, разработанного тридцать семь лет… тому вперед.
– Извините, вы бухгалтершу тут не видели? – обратился он к пухленькой продавщице, сосредоточенно пересчитывавшей карандаши.
Продавщица досадливо дернула плечом, сделала пометку на бумажке и подняла голову. Кононов увидел ее круглое моложавое лицо с недовольно сдвинутыми бровями – и почувствовал, как по спине у него, под ворованной рубашкой, пронеслась орда крупных мурашек. Он узнал эту женщину. Он не раз покупал у нее всякие тетрадки-линейки-шариковые ручки – когда учился в школе. Лет через шесть-семь.
Да, он действительно был в прошлом. Потому что сейчас эта женщина выглядела гораздо моложе.
Он был в прошлом…
– Вы чё, мужчина! – возмущенно сказала продавщица с непередаваемой, уже почти забытой им калининской интонацией. – Какая бугалтэрша? (Она так и сказала: «бугалтэрша»). Бугалтэрия с девяти, а вы бродите тут ни свет ни заря.
– Вот блин! – прилежно исполнил свою роль Кононов. – А мне сказали на восемь прийти.
– Кто вам такое сказал, мужчина? Они в восемь только глаза дома продирают, это мы уже крутимся тут как белки в колесе. Идите туда и ждите, или погуляйте пока, а к девяти
