гораздо прозаичней: монахини не только имели в обители роскошный сад и королевского размаха огород, но и охотно помогали крестьянам с посадкой, сбором урожая и прочими земледельческими хлопотами. Жаль, что божьего уголка на земле коснулась какая-то беда. Иначе с чего им плакать?
Неожиданный грохот вырвал меня из раздумий, вернув в реальность.
Талейн с невозмутимо-каменным лицом возвышался над столом. На мраморных плитах пола лежал опрокинутый стул – верный, но, признаться, весьма неожиданный признак ярости. На моей памяти муж впервые вымещал свой гнев на мебели.
Я невольно округлила глаза, пытаясь понять, в чем дело.
– Я обвиняю тебя в измене! – Муж решил не дразнить мое любопытство и сразу перешел к сути дела, не дожидаясь прямого вопроса. – В наказание я расторгаю наш брак и лишаю тебя возможности считаться матерью моего сына. Также лишаю полученного вследствие нашего брака титула и всех полагающихся привилегий. Ты немедленно покинешь дворец, и дальнейшая твоя жизнь будет протекать за пределами Райлена, но на прилегающей к нему территории в стенах Навитинской обители. Слово правителя!
В подтверждение слова, эхо которого еще не растаяло под сводами дворцового потолка, на стол, чудом не угодив в блюдо с запеченным лососем, упал свернутый свиток, перетянутый шнуром и скрепленный сургучной печатью с оттиском герба Райлена.
– Ты мечтала о свободе? – Глаза Талейна опасно сверкнули. – Получай!
Я замерла, ошеломленная, и некоторое время не могла поверить собственным глазам и ушам, отчаянно надеясь на то, что все происходящее всего лишь глупая, жестокая шутка. Но чем дольше смотрела на мужа, тем явственней ощущала пресловутый мороз по коже.
– В чем дело? – Я с тоской отметила, как сильно дрожит мой голос. – Милый, ты придумал слишком жестокую шутку!
– Не я. – Он тряхнул головой, словно отгоняя надоевшую муху. – По-моему, это ты решила посмеяться над нашим браком.
Посмеяться? Я? Я недоуменно нахмурилась. В памяти услужливо всплыло страшное слово, которое вменялось мне в вину: измена. Измена?!
– Талейн? – На глаза навернулись слезы. – Я не изменяла тебе!
– Правда? – Муж вскинул брови, всем видом демонстрируя недоверие. – Почему-то твоя сестра, рыдавшая у меня на плече несколькими часами раньше, твердо уверена в обратном.
– Здесь была Зарайна?! – Сердце камнем рухнуло в пятки. Я почувствовала жар на щеках и поняла, что предательски краснею. – Но почему она не пришла ко мне? Я бы все ей объяснила!
– Боюсь, ты последний человек из тех, кого она захочет видеть в ближайшее время. – Подчеркнуто равнодушный тон вызвал противную дрожь в моих коленях. – К тому же вряд ли ей нужно объяснять то, что она и так видела собственными глазами.
– Но все совсем не так! – Я сорвалась на отчаянный крик, понимая, что попала в ловушку, из которой может не быть выхода. –
