оказались замешены торговцы, то все становилось еще более непонятным и запутанным. Мог, конечно, он и ошибаться в суждениях. Только… город не то место, где можно взять и спокойно посидеть-отдохнуть. Населенных анклавов разумных, и необязательно, существ, в округе не так уж и много. А Пасюк уверенно пёр именно в сторону дунаевских знакомцев из клана «черных» маркитантов. Вот и дела…
Дунай на бегу невесело усмехнулся, прикидывая, что да как теперь придется делать. Так на так и выходило, что придется лезть к маркитантам да вытаскивать Геда. Э-э-эх…
Глава четвертая
Верю всякому зверю, даже и голому ежу, а тебе, маркитант, погожу.
Дунай затаился, прижавшись к раздолбанному памятнику, на котором остался лишь низ лица с широко раскрытым ртом какого-то мужика. Или бабы, уж это со временем стало совсем непонятным. Губищи у статуи, что сковородники у поварих, широкие и вывернутые, пасть разинута. Чего орет уже который век? Подбородок голый, а верхняя губа осталась не полностью, вот и непонятно, то ли мужского пола, то ли наоборот.
Хотя сколько раз Дунай оказывался рядом, так столько же оно становилось без разницы. И всегда приходилось вжиматься в серое крошево, стараясь слиться воедино с мрачными провалами уцелевших окон в стенах, черных от столетней сажи. А все почему? Да очень просто. На верхушке отдельно стоявшего небольшого, потому и относительно уцелевшего дома ютились рукокрылы. И пластун точно не хотел сейчас оказаться ими замеченным.
Длинная, с обвалившимися домами улочка вела к перекрестку. По самим здешним развалинам пластуну бегать не хотелось, слишком уж много торчало из грязных куч всякого хлама, и слишком много здесь находилось незаметных воронок. То ли шандарахнули во время Войны неведомым Дунаю «кассетным» тяжелым боеприпасом, то ли еще чего. Оставалась сама улица и завалы на ней, редко торчащие огрызки зданий да просевшие до громадных кочек и заросшие крыш-травой остовы машин. Дунай пригляделся, положив руку на шею Пасюка, где волосы встали дыбом. Точно, вон они, паскуды крылатые.
На выступающем куске уцелевшего здания виднелись темные точки. Макушки и высоко поднятые плечи летающих мутов выдавали их с головой. Хотя те могли и не скрываться, если вдуматься. Только смысл тогда от засады? С другой стороны, это Дунаю хорошо известно про прикормленное крылатыми место охоты. Попадись кто другой, то все возможно. Вон, прямо под куском сохранившейся вывески «…спедиция», что за пятна темнеют? Вряд ли кто только что сходил там по-маленькому. Вероятнее, что рукокрылы уже зацепили кого-то с утра, вот и не высохло еще. Кровищи после их атак столько, что, хоть стой, хоть падай, твари любят наброситься скопом, поднять жертву и шарахнуть вниз. Мало того что ломаются кости, так они потом и снова налетают, полосуя острыми концами крыльев и когтями.
Будь Дунай здесь еще неделей раньше, так постарался бы прокрасться до самого перекрестка, а там и бежать в открытую, полагаясь на оружие маркитантов. У тех
