себя в самых разных направлениях, даже в дизайне виртуальной реальности. Но когда на каждом крупном специализированном форуме стала заходить речь о необходимости разработки нейросетей для искуственного интеллекта принципиально нового поколения, я поняла что именно в эту цель мне и нужно бить. За этим будущее и полный апгрейд нынешней цивилизации. Внести собственный значимый вклад в эти разработки – вот он реальный шанс занять место в верхушке рейтинга, – полагала я. И у меня были все основания подозревать, что оборудование, которое используют продавцы эмоций для своих целей, является частью именно такой нейросети. Хоть оно и выглядит совершенно бесхитростно снаружи. В мозгу пульсировала одна и та же мысль: «Мне бы только понять принцип! Тогда я точно совершу долгожданную революцию в сфере высоких технологий».
Поэтому, как только на горизонте замаячил небольшой перерыв между заказами, я снова связалась с Грегом.
Каждая наша встреча начиналась с красной повязки, долгих блужданий по этажам и мокрого шершавого языка Рика. Уже в начале третьего сеанса я заметила за собой кое-что новое: мне больше не требовалось делать над собой усилие, чтобы не отдёргивать руку, когда Грег обхватывал её своей уверенной большой ладонью. Кроме того, я даже решила попробовать поиграть с Риком так же, как в предыдущий раз это делал Грег. Это был странный опыт, но не могу сказать, что мне не понравилось. Грег, сказал, что Рик счастлив и польщён моим вниманием, но мне показалось, что у пса просто включилась какая-то кнопка безудержной активности. До самого моего ухода он не отходил от меня ни на шаг, всё время пыталась сунуть мне в руки мяч или какую-нибудь другую игрушку, ожидая, что я стану её бросать ради его дальнейшего развлечения. Однако меня быстро утомило это занятие, и Грег призвал пса к порядку.
Вопреки моим ожиданиям, Грег не стал включать свой «энцефалограф» и снова надевать на меня повязку. Вместо этого он усадил меня на диван в медиа-комнате, той самой – с книгами и стереосистемой, а сам уселся напротив прямо на край крышки стола. Лицо Грега было повёрнуто в профиль. Казалось, он думал о чём-то своём, не глядя на меня, и я обратила внимание, что сегодня он серьёзнее и сдержаннее, чем в прошлый раз. Отчего-то стало не по себе, и я подумала – вот, сейчас он скажет, что передумал проводить со мной сеансы и отправит домой. Но после небольшой паузы Грег начал говорить, глядя прямо перед собой
– В прошлый раз, когда я говорил об оттенках чувств, ты спросила о цвете эмоций. Так вот, в каком-то смысле все чувства и эмоции действительно имеют цвет, и у каждого из них могут быть разные оттенки и различная степень насыщенности. Но цвет чувств нельзя увидеть обычным зрением. Он воспринимается на уровне внутренних, тонких ощущений. Чем лучше человек умеет отличать оттенки эмоций, тем лучше он понимает самого себя и тем легче ему находить общий язык с окружающими людьми. Неспособность правильно определять цвета предметов называется дальтонизмом. А неспособность отличать оттенки чувств – эмоциональным дальтонизмом, – Грег вдруг повернул
