вот, сначала дети идут спасать живопись. Посмотрите, ребята, говорю я им, это живопись! Приглашенный нами художник проведет с ними интерактив, научит рисовать зимнее поле. Затем мы идём к дяде Паше. Посмотрите, ребята, говорю я им, это резьба по дереву! И дядя Паша выдает каждому ребенку по дощечке, на которых они, под чутким руководством мастера, вырезают свои имена. Ну и, наконец, мы приходим к вам. Я говорю…
– Посмотрите, ребята, это- музыка!– с выражением провозгласил Толик.
– Именно!– Софья Тимофеевна одарила моего коллегу взглядом, трещащим по швам от густого, медового обожания,– вы играете что-нибудь светлое и жизнеутверждающее, вас, вернее, фею музыки, освобождают из темницы волшебника, и после мы все вместе идём пить чай. Ну, как вам?
– Потрясающе!– не стал скрывать Толик,– я бы даже сказал грандиозно! Неужели вы все это сами придумали?
– Сама!– преисполненная гордости Софья Тимофеевна кивнула.
– Нет слов!
– Я считаю, что современным детям так не хватает духовного развития…
– Как это верно!
– Нам понадобятся два стула,– попытался вклиниться в диалог я,– и вы ведь, кажется, говорили что-то о костюмах?
– Да-да, конечно,– Софья Тимофеевна засуетилась,– Стульями и одеждой я займусь лично!
– И еще такой вопрос,– Толик понизил голос и позволил себе взять Софью Тимофеевну за локоть, от чего та вмиг покраснела и захлопала накладными ресницами, тем самым давая понять, что в душе ей до сих пор семнадцать,– не могли бы мы… Не знаю, как лучше выразиться… В общем, получить часть денег вперёд? Крохотную такую часть… Понимаете, у моего коллеги сегодня случилось обострение давней болезни, а лекарств купить не на что. Так я бы сбегал, пока стулья и костюмы несут…
– Что же вы молчали?– Софья Тимофеевна железной хваткой вцепилась в мое плечо.
– Не хотел ставить вас и себя в неловкое положение,– тоном оправдывающегося нашкодившего мальчишки объяснил я, глядя в пол.
– Сейчас сбегаю за стульями и заодно принесу денежку. Так сказать, аванс,– пообещала Софья Тимофеевна, и, бросив на Толика ещё один, полный страстной надежды взгляд, вышла из комнаты.
– Ты что, совсем охренел?– осведомился я, едва дверь закрылась и мы остались одни.
– а что такого?– Толик пожал плечами,– Алягер ком алягер, старик. К тому же, тебе просто необходимо лекарство, я ведь вижу!
Спорить было бесполезно, и, к тому же, не особо хотелось. Спустя пятнадцать минут томительного молчаливого ожидания, Софья Тимофеевна вернулась, притащив в каждой руке по стулу, и пестрый ком одежды подмышкой. Лучезарно улыбаясь и не переставая хлопать ресницами, она вложила в руку Толика несколько смятых купюр, произнеся заговорщицким шепотом:"на лекарства", после чего, задорно виляя задом, удалилась вновь.
– Одна нога здесь, другая- там!– по-военному отрапортовал Толик, козырнул, и вылетел вслед за Софьей Тимофеевной,
