от чёрных когтей, нацеленных прямо ей в лицо.
– Бежим! – крикнула Майя.
Дети пустились наутёк, но вдруг услышали за спиной тонкий голосок бревна:
– По-дож-ди-те ме-ня! Возь-ми-те ме-ня с со-бой! К Дя-дюш-ке Ду-бу!
Но Майя и Тау удирали: уж очень напугала их прожорливая старуха.
Они что есть духу мчались обратно.
А вот и знакомая пещера. Они забежали внутрь и замерли от ужаса, потому что из темноты вновь донёсся какой-то жуткий звук. Они увидели пчелиный рой: испуганные пчёлы обеспокоенно жужжали. Но дети даже не обратили на них внимания.
Они выбрались из пещеры и побежали дальше.
– Бедное бревно! – крикнула на бегу Майя. – Мне его жалко!
– Не переживай, – ответил Тау. – Старуха его не проглотит. Оно обожжёт ей рот!
Они неслись босиком, в их ступни и щиколотки впивались острые ветки, их царапали колючки ежевики, чертополоха и сухой мяты. Они так запыхались, что почти не могли говорить.
– Не… останавливайся! – выкрикивали они друг другу на бегу.
Им попался ручей, который они переползли на четвереньках, причём Тау шлёпнулся в воду и с трудом поднялся.
Знакомый пригорок, заросли кустов.
А вот и родители! Мама по-прежнему читала, а папа всё ещё спал.
– Вернулись? Ого, а где же ботинки? Да что с вами случилось? И где…
Мама не договорила.
– Бревно! Старуха!..
Да, трудно объяснить вот так с ходу, почему ты явился босиком и где потерял ключи от дома. Ведь столько ещё нужно рассказать: про старуху, готовую сожрать весь мир, про злого ворона и огонь, который горит и не гаснет.
– Вас нельзя отпускать одних, – рассердилась мама.
Зато цикады стрекотали как ни в чём не бывало. Со всех сторон доносились пение птиц, шелест листьев и слабый, едва различимый шёпот ветерка. Где-то вдалеке кричал удод, попискивала неведомая зверюшка, жужжали насекомые, каркал ворон…
III. Дождь. Ключ. Дядюшка Дуб
В тот день дети решили лечь пораньше. Ужинать не хотелось. К тому же их отругали за то, что они потеряли новые ботинки, да ещё и ключи от дома. Но главное, где-то в глубине души они чувствовали странную пустоту, словно у них вынули кусочек сердца. Ещё бы! Прожорливая старуха отняла у них целое слово. А это дело серьёзное. Подумать только: крупица Вселенной погрузилась в небытие. Как же летнее облако, январский снег, морская пена, полярные медведи, выпавший молочный зуб… да хотя бы просто чистая страница в блокноте? Частичка мира пропала для них навсегда.
Постепенно грудь заполняло новое чувство, которого они не знали раньше – а может, и знали, но не очень хорошо: это чувство называлось «тоска». Тоска горькая, тягучая, как слизь улитки, полная стыда и сожалений. Они убежали как ошпаренные, хотя слышали, что бедное бревно умоляло о помощи. А ведь просило оно о какой-то малости – всего лишь отнести его к Дядюшке Дубу. Не обожгло им руки,
