и не может поднять выше плеча ничего тяжелого.
И жизнь дала трещину. До беспорядков я учился на плотника, но какой плотник может получиться из полуторорукого паренька? Правильно – никакой. Плотник нужен двурукий. И конечно, пенсию мне по инвалидности не выплатили, сказали так: "Когда вас ранило, вам надо было на другой стороне быть". Очень округло звучит «ранило», не правда ли, вроде и не виноват никто, ранило и всё. С тех пор перебиваюсь, где придется, стараясь выбирать работу по себе (то есть не пыльную), а не подстраиваться под всякие сложные работёнки. Вот и на шлюз устроился почти без блата, охранять жутко стратегический объект от… честно говоря, я не знаю зачем на шлюзе охрана. Скорее всего, чтобы лихие люди не привели в действие механизм ворот и не спустили бы воду, устроив, таким образом терракт, – наводнение в столице. Хотя и это маловероятно – механизм старый, везде проржавел, да и напора воды хватит лишь на то, чтобы смыть немного хлама с берегов замусоренной сейчас реки Волжанки, в старых легендах-полусказках поется-выводится, что когда-то она была могучей, широкой и чистой, да и звалась по другому – Ра (священная), но это предания давно минувших дней.
Вот и охраняю я рухлядь, уходящую "корнями" в грязную речушку, ночь через трое, с одной стороны, работа на шлюзе не бей лежачего, с другой стороны, крайне непопулярная для "нормальных" людей. Дело в том, что в старинных помещёниях шлюза иногда происходят тёмные делишки. Например, старик Михеич однажды постарел за одну ночь на двадцать лет – после этого и стали называть его стариком, ведь до той ночи было ему сорок три года с несколькими месяцами. Когда пришёл сменщик, то не сразу и признал в сгорбленном и седом старике крепкого Михеича. Но это дело прошлое и запутанное: сам пострадавший ничего не рассказал о той ночке, только запил сильно и так до сих пор побирается по кабачкам и барам. Коллеги, сторожа и охранники ему бесплатно наливают – своего рода пенсия. Только многие заплатят за его выпивку и отвернутся, или пойдут пить в другой кабак – не легко смотреть в глаза твоего вероятного будущего. Разумеется, мы все умрём, только не всем эта мысль по вкусу и многие её всячески затирают поглубже под черепом.
Нечисть на шлюзе проявляет себя чуть ли не каждое дежурство: здесь поскребёт, тут проверит на прочность засовы, под дверью может повыть – короче, скучать нам, четырём штатным сторожам, не даёт. Вот поэтому-то работают на шлюзе только люди не совсем дружащие с головой. Кроме меня, в штате числятся, а значит и жалование получают, но не просто чистятся и получают деньги, а ещё и живы, что важно: Ардо – чёрный мужик, он перенес чёрную лихорадку – болезнь почти со стопроцентным летальным исходом, которая ссушивает тело в мумию и вытягивает из человека здоровые краски, оставляя лишь одну – краску смерти, редкие выжившие чернеют кожей навсегда; который за все то время, что я его знаю, сказал лишь три слова и все они были матерные. Вилариба – веселый и бесшабашный пожиратель дамских сердец,
