задумался, на мгновение нахмурился.
– Это будет непросто, я знаю далеко не все. Все началось с того, что твоя мама сломала ногу.
– Моя мама?!..
Почему-то она ожидала услышать нечто совсем иное. Может, историю об ограблении банка или о промышленном шпионаже. Как мама может быть замешана в какой-то явно противозаконной афере? Она – божий одуванчик, беззащитная, маленькая, робкая. И… Маша почти ничего про нее не помнила. В памяти всплывали лишь какие-то разрозненные фрагменты из детства.
Она повернулась к нему изумленная, уверенная, что ослышалась. Чистая кожа… тень от ресниц на скуле… взъерошенные волосы… ухо… опасное по мнению врачей украшение – туннель. Его отверстие внезапно потянуло Машу к себе, закружило, заставило потерять связь с реальностью.
– —
… – Вам в рентген-кабинет, на третий этаж.
– А как туда…
– По лестнице, лифт со вчерашнего дня не работает.
– Но у мамы подозревают перелом, она не может идти сама! Где у вас кресла-каталки?
Отделенная от Маши крошечным мутным окошечком тетка подняла от бумаг покрасневшие от усталости, подслеповатые, профессионально-жесткие глаза. Посмотрела из-под очков, как на клиническую идиотку.
– Девушка, кресла все заняты. И на лестнице от них мало проку.
– А может кто-нибудь помочь? За деньги?
Тетка равнодушно пожала плечами:
– Не знаю. Все как-то справляются.
– Девушка, не задерживайте очередь, – раздраженно поторопил сзади дышащий на ладан дедок.
Мама, жалкая, по-старушечьи сгорбленная, сидела на лавочке, там, куда ее вынес из кабинета хирурга медбрат. Сидела, поджимая больную ногу и, кажется, плохо понимала, что происходит. Вероятно, ей было очень больно.
– Да что у вас за больница такая! – стараясь не расплакаться, выкрикнула Маша.
Дедок гневно пыхтел, стуча клюкой по покрытому мраморной крошкой полу.
До лестницы они кое-как доползли-допрыгали, помогла какая-то пробегавшая мимо медсестричка. Преодолели несколько ступеней и поняли, что не доберутся даже до верха пролета. Вцепившись одной рукой в дочь, другой в перила, мама отрешенно рассматривала тщательно отмытые хлоркой стены и пол.
Вверху раздались быстрые шаги. Их обладатель что-то насвистывал и явно чувствовал себя великолепно. Вскоре показался одетый в белый халат, кроссовки и джинсы парень лет тридцати пяти. С туннелем в ухе, с забавной, торчащей вверх прической. Спрыгнул с пары последних ступенек предыдущего пролета и остановился, обнаружив, что дорогу ему перегородили две отчаявшиеся женщины. Окинув обеих цепким взглядом, он присвистнул и деловито поинтересовался:
– На рентген?
Маша кивнула, говорить мешали слезы.
– Клевенько.
Не добавив больше ни слова, парень подхватил маму на руки и осторожно двинулся вверх по лестнице.
– С-спасибо, – едва сумела выдавить из себя зареванная
