собойМы разделили грусть. Но длинной чередой
С тех пор прошли года в душе моей усталой.
И вот с недавних пор и мне казаться стало,
Что прежняя печаль в глазах моих сильней.
Не потому ли, друг, что промелькнувших дней
Для Вас теперь уже туманней очертанья?
Не потому ли, друг, что Ваша часть страданья
Из Ваших перешла во взгляд моих очей?
О, скоро, может быть через немного дней —
Вы все забудете! А я… – а я невольно,
Но зная, почему мне так безумно больно,
С собою унесу в глазах моих, – о пусть! —
Всю грусть… Всю грусть… Всю эту нашу грусть!..
6
Душа моя – вечерняя гондола
На зеркале опаловом канала,
И фельц ее, снаружи без узора,
Внутри обит материею алой.
Ее ведет какой-то странный кормчий,
Всегда печальный и всегда влюбленный,
И песнь его то тише, и то громче
В ночной тиши лагуны полусонной.
Душа моя – вечерняя гондола
На зеркале опаловом канала.
Она увозит мимо Сан-Паоло
Усталых женщин с конченного бала.
За силуэт небрежный или строгий.
За чистоту или греховность взора.
Она во всех них влюблена немного —
И все ее забудут слишком скоро.
В часы рассвета иль в часы заката.
Когда томит неясная истома.
Она какой-то грезою объята.
К чему-то невозможному влекома.
Ее зовут, зовут далеко в море
И крылья чаек и волны опасность.
Но странный кормчий с грустию во взоре
Ее полета сдерживает властность.
Ей не видать безбрежность синей дали.
Ей не дышать соленой пылью пены:
Ей суждено на блекнущем канале
Седых дворцов стеречь немые стены.
Ей суждено услышать только сказки
Забытых rio, струн гитары пенье;
Ей суждено узнать одни лишь ласки
Улыбки, взгляда и прикосновенья,
И близ пьяцетты, у пустого мола,
Грустить о том, что это слишком мало…
На зеркале вечернего канала
Моя душа – вечерняя гондола…
7
В этот снег и вьюгу, в этот страшный холод
Мне еще роднее, мне еще милей
Тот букет фиалок, что сейчас приколот
На меху пушистом у груди твоей.
Пусть оно жестоко, может быть, немного,
Пусть цветы завянут раньше чем всегда, —
Осудить я это не сумею строго,
На вопрос об этом не отвечу «да».
Твой букет напомнил легкими цветами
Ту любовь, которой жизнь моя полна:
Как и в нем, в ней столько грусти временами,
Как и он, порою, так проста она.
Как и он, завянет бесконечно скоро,
Как и он, бесцельна даже, может быть;
Расставаясь тихо с их двойным узором,
Я ее сумею, как его, забыть.
Но я знаю, все же, что она недаром
Грустью
