была открыта, позволяя заглянуть и увидеть, как там, сидя за письменным столом, что стоит в центре, ближе к окну, работает одетый в домашний халат сам месье Гюго. Он что-то быстро записывал пером, всё чаще и чаще окуная его в чернильницу. В комнату постучали. Испуганная Габи, будучи в положении, подошла к двери во вторую комнату. Гюго вышел из-за стола, тихими шагами направился к двери. У обоих пронеслось в голове одно: «Кто это может быть?»
Габи спряталась за раздвинутую ширму, затаив дыхание. Гюго спокойно подошёл к двери, повернул ключ в замке, приоткрыл её, посмотрел на гостя. В дверь ввалился нахрапистый блондин, молодой человек лет 25.
Гость, оставив у двери трость, прошёл вперёд, оглядывая мутным взором комнату, полупьяно задержав взгляд на Гюго, сообщил:
– Виктор! А я к тебе в гости! – панибратски полез обниматься он, улыбаясь. – Не ждал?
Гюго растерялся, будто его в чём-то уличили; он обеспокоенно посмотрел на гостя. Первое желание его было взять и выкинуть пришедшего за дверь, как блудного пса, но он сдержался, зло сверкнув глазами. Гость моментально всё понял, поэтому решил перейти к экспромту, придумав невинный предлог своему приходу, сбалагурил:
– Мне твой слуга намекнул за золотой, где можно тебя, мой милый друг, найти. Не обессудь! Принимай гостя в объятья! – и вновь полез обниматься, готовый расцеловать Гюго. Но тот его оттолкнул.
Блондин обиженно, переходя на фальцет, крикнул:
– Ах ты, стареющий мальчишка! – укоряюще-шутя потряс указательным пальцем, – проказник! – прищурившись, – всё по девочкам ходок! – Продолжая изображать из себя обиженного, он нараспев спросил: – Виктор, вы меня уже разлюбили? – впиваясь в него взглядом. – Как мне это понимать, совсем и навсегда? – Паясничая: – Ах! Ах!
Он приложил руку ко лбу, изображая расстройство, но тут же убрал её, ревниво глядя на Гюго, и с сарказмом выдавил:
– Или на троих играешь? – испепеляя его взглядом. – Где же твоя новая пассия? – оглянувшись, выкрикнул: – Я хоть посмотрю! На кого ты меня, мой великий писака, променял? – с прищуром, отчего у Гюго внутри пробежал холодок, въедливо произнёс: – Признайся как другу, где она? – не унимался он. – Чтобы я не устроил здесь кавардак, не доводи меня до безумия!
Габи, став свидетельницей пафосного монолога, устав от трескотни скорее женщины, нежели мужчины, не выдержала уединения, смело выступив из-за ширмы.
Изумлённый мужчина, осмотрев её с головы до ног, произнёс:
– Ух ты! Пардон, мадам!
Он неопределённо развёл руками, отпустив очередную колкость в адрес друга:
– Гюго! Да ты у нас влюбился по уши! – он не сразу пришёл в себя от потрясения.
Ещё раз посмотрев на Габриэллу, он, не сдерживая эмоций, с ехидством выпалил:
– Какие формы! – и затем язвительно: – Извращенец!
Гость, сражённый наповал догадкой, взмахнул руками, словно курица, что несёт яйца при нежелательных свидетелях, долго оправлялся
