не могу я так. – Дед развел руками, прогнусив «ну не могу» – Решительно не могу. Не мог не рассказать и все тут – Старик виновато, словно напакостивший пятилетний ребенок, потупил взгляд в пол.
– Зачем ребенку такие страсти знать? А? Лучше бы потешку какую спел, да частушка матерная и то лучше.
– Нин, ты ведь знаешь медве… косолапые очень семейны. А что если же и этот… по сыну соскучится… нужно же Даньку предупредить. – быстро протараторил дед.
– Так до конца бы все и рассказал ему.
– Дай Боже не придется. Може Карачун убил Алеса… – задумавшись, дед добавил – …это лучше для всех.
Воцарилась молчание. Грозный взгляд задрожал, а на глазах проступили слезы. Дед стоял, словно ждал, чтобы жена отпустила спать. Он переводил взгляд на нее, потом на свои стопы, на висящее на стене ружье и опять на нее.
Не выдержав он тихонько подошел и обнял Нину.
– Хватит слезы лить. Что свершилось, того не воротить.
Казалось, Нина вот-вот заревет. Слезы уже растекались по сети морщин – бороздок, орошая высушенную годами старческую кожу. Она сняла платок, утерлась. Жиденькие седые волосы редкими локонами сильно старили ее. Теперь она выглядела на семьдесят, может больше.
– А что за история с вороном? Это про эту потаскуху-Алису? Чай та еще Жар-птица.
– Ну нужно. О покойниках или хорошо или никак.
– Что? Если б же она не прыгала в койку к соседу, только муж за порог.
– Нина…
– Курва она…
– Нина!
– Пашко. Не затыкай мне рот. Все из-за ней. Сейчас бы, сама жива была и Алес был бы здесь…
– Нина! Он мог себя сдержать в руках. Неверная жена это, конечно… – дед, не зная, что сказать, проглотил конец фразы – …никто не заставлял его убивать.
– Нет. Его заставили. Ревность заставила. Я что ль вас мужиков не знаю…
– Нина, если ты не прекратишь, то накличешь беду.
– А куда еще беду кличать? Ни города, и чем же Даню теперь кормить? – всхлипывая, начала Нина.
Дед Пашко не знал звука хуже, чем звук голоса, ломающегося перед плачем. Нина заплакала беззвучно, потом, сквозь всхлипы начала:
– Беду накличать. Хаха. Медведь. Медведь. Медведь да приди же ты, убей всех нас, чай легше будет, чем жить вот так… медведь… – с безумной настойчивостью, старая женщина повторяла слово.
– Нина прекрати! Я все сделаю, не пропадем, поверь же! – Дед Пашко испуганно стиснул бабку, а та уже громко рыдая обняла его крепко в ответ.
Пожилая пара присела в прихожей на скамью. С полчаса они вглядываясь в беззвучную темень за окном. Потом бабка Нина сдалась и пошла спать. А дед Пашко снял со стены старое ружье, молча сидел и стал прокручивать в голове всю свою несчастливую жизнь, разглядывая оружие.
Так, в сидячем положении, дед заснул. Спал, однако, он недолго. Его разбудил хруст снега за окном. Дед прильнул к окну, но сквозь
