я уже не видела снов. И мне страшно, что они вернулись. Пусть и в другом обличии, но они снова здесь.
День
К пяти в дверь постучала мама, разбив наш ленивый и уютный день на до и после. Она вошла в дом и принесла с собой немного холодного воздуха, приправленного ароматами сырости и парфюма, которые прилипли к ее шерстяному пальто и из-за мороза играли по-особенному ярко. Я залила кипятком листья чая с бергамотом и проводила ее в комнату.
– Слушай, дом совсем не узнать. Ты хорошо потрудилась. Правда, я бы на твоем месте сменила их, – мама указала на однотонные зеленые шторы, которые я купила на прошлой неделе, – от них веет скукой.
– Мне нравятся, – хмыкнула я и передала ей кружку с чаем. – А ты чего здесь в такую погоду?
– Ты не привела сегодня Селену. Я не знала, что у тебя выходной.
– Ах да, прости, совсем вылетело из головы. – Я не успела договорить, когда на шее мамы уже повисла Селена, бесконечно радующаяся ее приходу. В детстве есть прекрасная особенность – ты искренне скучаешь по человеку, даже если видел его вчера.
– Боже мой, Селена! Дай бабуле хоть поставить кружку, от греха подальше. – Она повернулась к столику, и ее взгляд упал на стоящее рядом дерево с парой-тройкой ярких плодов на нем. – Оливия! Что ты натворила?
Она поставила кружку на стол, расплескав немного кипятка и ошпарив свои пальцы, которыми аккуратно начала водить по каждому листочку, на котором появились неестественного цвета пятна.
– Ты совсем его запустила, – с грустью в голосе сказала мама.
Черт! Я совсем забыла про него. Я опустилась на колени, став ближе к дереву, вдохнула полной грудью и ощутила легкий цитрусовый аромат.
– Что с тобой, друг? Ты не увядаешь просто так.
За годы его жизни лимон чах лишь в тех случаях, когда дела обстояли действительно плохо. Мой друг тяжело перенес переезд в Блиссад, равно как и мое возвращение в Таймун. Он всегда чувствовал больше и, кажется, все знал наперед. Словно лимон был моим персональным магическим шаром, посмотрев в который можно было с легкостью определить мое состояние на сегодняшний день. Мама знала об этом, поэтому ей не составило труда понять, что мою душу явно что-то тревожит.
– Зайди ко мне завтра, я отсыплю для него удобрений, – сочувственно произнесла мама, а после добавила: – Не хочешь рассказать, в чем дело?
Я отрицательно покачала головой, лениво перемещаясь в кресло рядом.
– Мама плохо спала сегодня ночью, – вмешалась Селена, в которую стрелой вонзился мой взгляд. – Она даже кричала, – создав из ладоней полумесяц, остановившийся на уровне ее губ, она шепотом послала слова бабушке. Мол: «Ты не поверишь!» Они резво обогнули полукруг и с грохотом влетели в мамины уши.
– Селена, оставь нас! – Я посмотрела на дочь, которая прикрыла рот рукой. Она осознала, что взболтнула лишнего, но было уже поздно.
– Прости, – ее голос звучал виновато.
– Ничего, детка, просто возьми
