вдруг я поняла, что потеряла цветок, потеряла заветную голубую лилию! Ахнула, остановилась. Где, да где же она?.. Туда-сюда бросилась – но разве найдешь потерянное в глухом подлеске, меж зубчатых листьев папоротника?
Вскрикнула я отчаянно – а женщинам в моем голосе растерянность почудилась. Мигом пламя страха охватило их, врассыпную бросились. Мечутся туда-сюда, а я, будто ничего не видела, стонов чогграмов не слышала, искала свою заветную голубую лилию. Ведь для того я за цветком в опасный путь отправилась, чтобы обратил ко мне свое сердце Ючин, храбрый охотник…
Ах, как я его любила! – громко воскликнула Унгхыр, всплеснув руками. – Он был самым красивым из всех охотников. У Ючина юбка серебристая из нерпы, наколенники многоузорные, брови черные, соболиные, ресницы похожи на кисточки из ушей зимней белки. А я разве хуже? Все говорили, что красива и я, всех подруг красивее! Мои тонкие руки и тонкие пальцы были похожи на молодые побеги тальника, по плечам волосы рассыпаны, черные и упругие, как тетива на луке, а в косы их заплету – толстые косы получаются, подобные хвосту черно-бурой лисы. Рот был маленький, как лесная ягода, лицо белое, с ушей свисали золотые серьги, носила я красивый вышитый халат. Сердце мое только для Ючина билось, слова песни только для него слагались…
И Унгхыр тихонько запела:
Ночь и день о тебе думаю.
Если уедешь, о тебе лишь помнить буду,
Где ты ходил, там и я ходить буду.
Ты из всех людей самый лучший, самый прекрасный.
О, возьми меня с собой!
Твоей сумкой с кремнем, что на поясе твоем висит,
сделаться хочу.
Сделаюсь дном твоей лодки,
С тобою быть хочу!
Как дождь, текут
Слезы мои…
Ах, как я его любила, Ючина… Перья кукушки пережженные – великое привораживающее средство! – в табак ему подмешивала. Но не помогло колдовство, не полюбил Ючин меня. Усмехался только: «Что на меня все время смотришь? Разве я один – человек?» Ючин на другую девушку, на Хонглик, ласково глядел, ее в жены взять хотел… Одна надежда на голубую лилию оставалась – но вот нету больше цветка у меня! Потеряла я его!
Заплакала было я, как вдруг кто-то меня за рукав дернул. Глянула – а это Хонглик, невеста Ючина.
– Спасайся! – крикнула она. – Чогграмы уже близко!
Тут я очнулась, плач звериный совсем рядом услышала, увидела, что подруги мечутся в страхе. Поняла, что можем мы все погибнуть!
Начала я подруг скликать-собирать: кого догоню, за косу схвачу, кого за полу халата поймаю – но все, пропали мои сила и власть, больше не слушались меня женщины… Бегала-бегала я за ними – и сама не заметила, как на берегу оказалась.
Лодки, к ивам привязанные, на воде тихо покачиваются. Волна песку о чем-то ласково шепчет.
Долго-долго ждала я на берегу. Весь вечер ждала и всю ночь. Но ни одна женщина, кроме меня, из тайги не вышла, ни одна моя подруга
