поняла, что их любовь была взаимной, настоящей. Понятное дело, он был куда лучше меня: красивый, умный, учился в английской школе. Мамочка им гордилась.
Одна из семейных баек, которую любил рассказывать Сашка:
– Батюшка (так брат называл моего папу) спросил меня: кого ты хочешь – братика или сестричку? Я ответил: собаку. Ну, я её и получил!
Все смеются. Я тоже, ведь взаправду смешно и весело. Рассказывалось это безо всякой злости и ненависти. Напротив, можно было подумать, что он таки получил, как Малыш из сказки Линдгрен, милого пушистого друга… В том смысле, что очень был рад. Приятнее думать так. Так я и старалась думать в детстве. Не всегда, правда, получалось… Как и что думал Сашка всё своё и моё детство, одному богу известно. Для меня он был вечно неприветливый, сердитый (на меня?) мальчишка, которого я почему-то любила. Очень любила…
Итак, появилась я на свет некстати и для брата, и для мамы. Некстати и не в радость. Явилась миру Катя совсем-совсем некстати… Господи, да кто ж это я такая, чтобы миру «являться»? Явилась маме Катя совсем-совсем некстати. …И вот родилась Катя для общества некстати… Для близких всех некстати живет зачем-то Катя… Гм, я так могу до бесконечности.
Пить много, как у Ремарка
Мама с папой всегда очень даже не дураки были выпить… Нет, не в одиночку и не без повода, а с гостями или в гостях (с годами, правда, уже и просто так в привычку вошло стопочку-другую водочки тяпнуть за обедом). А гости в прежние времена случались в нашей жизни частенько, тогда ещё у родителей было много друзей… Развесёлые журналистские компашки, на две трети состоявшие из провинциалов, чудом-юдом пробившихся на работу в столицу. Все они мнили себя как минимум Хемингуэями, Ремарками и кем-то ещё. А, значит, пить много было положено, ибо именно так персонажи этих кумиров нашей «образованщины» и поступали в своих произведениях, причём пили эти романтические герои постоянно и красиво (правда, почему-то не напиваясь при этом в поросячий визг, а вполне сохраняя человеческий облик – но это апропо). А у нас ещё приплюсовывалась старинная русская традиция… В результате посиделок всё получалось совершенно по-русски, но почему-то не по-ремарковски. Правда, без мордобоев (интеллигенция как-никак). Но с песнями. «Тополя-а-а-а! Тополя-а-а-а! Беспокойной весной вы шумите листвой…» Растрёпанные, сильно нетрезвые женщины со съехавшей набок помадой, растрёпанные, нетрезвые мужчины со съехавшими набок галстуками… Они мне не нравились. Но ужас был в том, что мне не нравились такими и мамочка с папочкой. Я старалась на них в таком состоянии смотреть поменьше. А вот Сашка, ещё мальчишкой, очевидно насмотревшись на всё это до тошноты, однажды задумал решить вопрос пьянства в нашей семье кардинально.
Мы в очередной раз ждали гостей, родители ушли за чем-то в магазин. Сашка достал из холодильника дожидавшуюся своего часа бутылку водки, открыл её чуть ли не зубами и помчался в туалет. Я – за ним. Там он вылил жидкость из бутылки в унитаз.
– Саш,
