Пятуня и бросился наутек. За ним припустил Жихарь, гремя кочергой. Высокие заросли проглотили одного за другим Валуя, Шумилу и конюха Коняя. Высокое положение старосты не позволяло Воропаю драпануть у всех на виду. Он долго приплясывал на месте, борясь с желанием спрятаться поскорее, и как только увидел, что никто из деревенских за ним не смотрит, заголосил и во весь дух ломанулся сквозь кусты к деревне.
Последним остался у ямы Нежата. Он встал в боевую стойку, выставил самострел и готовился спустить тетиву. Однако противник не показывался на глаза. Верхушки стеблей колыхались, как будто тот обходил яму кругом.
– Беги, дурак! Стрелы тебе не помогут! – рыкнул со дна Горихвост.
Трудно было разобрать звуки, вылетающие из волчьей глотки, но пожилой воин обо всем догадался и сам.
– Ежели он за тобой, то не обессудь! Я тут не при чем! – пробормотал Нежата и попятился, стараясь не оборачиваться к привидению спиной.
Высокие сочные стебли сомкнулись, скрыв его из виду. Листья заколыхались, обозначив его путь к северу, в сторону человеческого жилья. А с юга уже шелестел новый враг, пугающий своей потусторонней силой.
Горихвост вдавил брюхо в холодную землю и прижал уши. Призрак приблизился на три шага. Конопляные стебли раздвинулись, и из темноты выглянула пара холодных глаз – мутных и безучастных, как раз таких, какие должны быть у нежити.
Горихвост тихо взвыл и непроизвольно обдал землю струйкой горячей мочи. Стебли сомкнулись, и то место, откуда выглядывал призрак, снова утонуло во мраке. Тихий шелест дал знать, что враг удаляется.
У Горихвоста отлегло от души. Он распрямился, расправил плечи. И тут же подскочил, как ужаленный. Новая мысль обожгла его и заставила броситься к краю ямы.
– Эй, ты, там! – тявкал он. – Не уходи! Разговор есть.
Шелест листьев на мгновенье замер, и тут же возобновился с новой силой. Привидение стремилось прочь.
– Я тебя не отпущу, пока кое о чем не спрошу! – выл Горихвост.
Но призрак и не думал останавливаться. Вурдалак сделал усилие, подпрыгнул и вцепился когтями в край ямы. Комья земли посыпались из-под его лап, но он ухватился зубами за веревку, брошенную Пятуней, и подтянулся. На его счастье другой конец веревки запутался в зарослях, и черная волчья тень выскользнула на поверхность. Лунный свет посеребрил кончик хвоста, свалявшийся от грязи.
Вурдалак навострил уши, прислушался, втянул воздух ноздрями. Острый запах конопляных листьев перебивал чутье. Призрак шелестел уже где-то вдали – он уверенно двигался к лесу.
– Нет, ты точно не человек! – взвыл Горихвост. – Деревенщина в лес ни за что бы не сунулась. Она засела бы в своих избах и дрожала от страха. А в Дикую чащу ночью потянется только умрун. Старый барин, постой!
Тихий шелест уже едва слышался. Горихвост начал прокрадываться на звук, стараясь едва касаться земли подушечками лап. И тут шелест пропал.
– Да куда же ты? – с досадой завыл вурдалак. – У меня
