не что иное, как организация для убийства…» [60, с. 231].
Но для чего эти вурдалаки так изощрены в палаческом искусстве? Почему они не могут просто убивать? Зачем им так всегда требовалось человека перед смертью помучить?
Чтобы сломать, растоптать, заставить предать свой народ и начать убивать себе подобных.
А для того чтобы к этому принудить, требуется богатый опыт.
Вот именно за ним Петр и устремился на Запад (в Чечню и в его времена было отправляться достаточно рискованно: могли ведь и отловить и на нем же самом свое умение и продемонстрировать).
Так чем же столь прославилось его царствование? В чем выражаются его «славные», мало того, – «великие» дела?
Давайте посмотрим с самого начала.
На Руси при оболганном историками «кровавом» тиране Иоанне Грозном: «…смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену» [63, с. 207].
То есть всего за семь видов преступлений.
При самой малейшей попытке попугайничания у старушки Европы в данной области эта цифра резко возрастает:
«В Уложении Алексея Михайловича доходило наказание до смертной казни в 50 случаях…» [121, с. 308].
Так что очень зря он поименован историками «Тишайшим». Ведь его дела, при которых введенное им европейское варварство – крепостное право – потребовавшее в десяток раз увеличить и причины умерщвления русских людей, не согласных с закрепощением, слишком красноречиво указывают на не слишком-то кроткий характер этого человека.
Но «прогресс» в палаческом искусстве на месте не стоял. В современном Петру французском законодательстве было узаконено 115 проступков, достойных с точки зрения правосудия этой европейской страны смертной казни.
Но Петр переплевывает заграницу уже в самом начале своих «славных дел». Его законы предусматривают: «…уже 200 таких артикулов» [121, с. 308].
То есть по части применения палаческой практики Петр заграницу не только догнал, но и перегнал. Что ж, для начала его «славной» карьеры совсем неплохо…
Шаромыжная шваль и чухонская шушера
Так какую же культуру к нам из-за «бугра» завез Петр? Чему, кроме палаческого искусства, он мог поучиться на совершенно по тем временам (да и по этим) диком Западе?
Вот как по временам «этим», в период Великой Отечественной войны, слишком разительно отличался наш русский окоп от окопа немецкого. Свой разговор с уголовником в штрафбате записал в выпущенной им книге «Взять живым» наш фронтовой разведчик, Герой Советского Союза Владимир Карпов:
«– …Навоевались, устали фрицы, сидят, наверное, в блиндажах, вшей бьют.
– Они же культурный народ, – возразил Петр Иванович.
– Все до одного вшивые.
– Ты в газетах читал или сам видел?
– Даже вшей ихних кормил. Как поспишь в отнятом у фрицев блиндаже
