Иногда даже говорил сам с собою. Но от одиночества его любовь к студентам всегда только усиливалась. Часто он спускал им даже самые вредные выходки. Но иногда, оставаясь в тишине, рвал на себе волосы, кричал в закрытые окна, метался по дому, пока не падал без сил.
Теперь ему не было грустно. Было страшно. Он испытывал внутренний трепет. Но не грусть. Профессор аккуратно обрабатывал рану перекисью водорода, затем заклеил пластырем и обвязал голову бинтом. Под носом у девочки тоже запеклась кровь. Он аккуратно стер и ее. Желтый сарафан был почти чистым, и это было странно. Только несколько маленьких капель крови. Но каких только странностей не бывает!
2.
Уже было совсем темно, когда профессор закопал велосипед под кустом малины. Земля там была рыхлая, свежая, словно пух, так что сделать это было совсем не сложно. Сперва он хотел просто выбросить его на свалку, но потом подумал, что это опасно. Почему он так подумал, если ничего плохого не делал? Он не мог ответить. И всё же пусть лучше будет покоиться под малиной.
Он содрал обивку с сиденья. Глупо было бы надеяться, что само сиденье осталось чистым. Поэтому пришлось сходить в ванную за отбеливателем и тщательно всё отмыть. Когда он закончил, перевалило уже далеко за полночь. Ветер всё так же гнул темные верхушки берез и стучался в окна, надеялся просочиться в дом.
К трем часам утра профессор рухнул замертво на пол от усталости. Некоторое время он еще сидел возле девочки, щупая ее пульс и прислушиваясь к дыханию. Может быть, стоило оставить ее там, может быть, так было бы лучше. Но он был хорошим человеком и глубоко в это верил. И он правильно сделал, что не оставил ее там, умирать на солнце. Он взял ее с собой, привез сюда. И теперь надеялся, что опасность позади.
Его маленький дом был окружен густой растительностью. На маленьком участке невозможно было вырастить картошку или капусту. Поэтому он решил, что по краям высадит кусты малины и ежевики, а в глубине сада несколько маленьких слив, яблонь и груш. На участках соседей красовались размашистые сосны, березы и клены, в ветвях которых всегда гудел ветер и путалось солнце, не доходя до земли. Он ненавидел это. Всегда ненавидел эту тень, этот полусумрак, эти гнилые листья у своего забора.
Но этим утром сумрак был не так уж и плох. По крайней мере, солнце не ударило ему в лицо, не разбудило в семь утра.
Он вскочил, отряхнувшись ото сна, когда на часах было уже около одиннадцати. Мужчина, словно отупев, смотрел на стрелки, не в силах понять, какой сегодня был день, и почему он не на работе. Сегодня он должен был принимать экзамены у другой группы студентов. А затем вспомнил события вчерашнего дня. Вспомнил о машине, о велосипеде. И только потом о девочке. Повернув голову к дивану, он увидел всё то же маленькое бледное тело. Но грудь девочки ровно поднималась и опускалась. Слишком сильно она ухватилась за жизнь. Видно, у кого-то на нее были большие планы.
А что, если она так и продолжит здесь лежать всю жизнь? Что, если так и не проснется? Такая маленькая
