группки по нескольку человеку и принялись поджигать фитили, со звонким свистом отправляя ракеты одну за другой в воздух. Тридцатый… сороковой… Штефан стоял вместе со мной и смотрел на разноцветные огненные брызги, явно слукавив, когда говорил, что не любит фейерверки. Затем, когда шум немного поутих, я повернулся к нему и с улыбкой протянул коробок спичек.
– Наша – последняя, самая большая, – и, немного подумав, добавил, – попробуй представить, что время, за которое она подымится в небо – это год, восемнадцатый по счёту, ещё не законченный. Пусть это будет временем, которое ты проведёшь здесь. Подожги фитиль – это легко, но требует немного смелости и каплю упорства. И смотри, что будет дальше. Наверное, немного страшно, когда раздаются взрывы. Но от этого жизнь становится только ярче. Помни: тебе семнадцать, и человечеству – тоже всегда семнадцать лет, а значит, тебе нечего бояться – ты такой же, как и все вокруг.
Поднялся ветер. Я наблюдал за тем, как Штефан старательно пробует снова и снова, и только с пятой попытки ему удалось поджечь фитиль. Это зрелище немного подняло мне настроение. Как только искра устремилась к пороху, мы отпрянули назад и уже издалека наблюдали за ровным взлётом ракеты, быстрой как пуля. Она исчезла за тёмными вечерними облаками. Мне уже начало казаться, что взрыва не будет. Но с надеждой, мы оба смотрели вверх и ждали. Волна оглушающего шума последовала откуда-то со стороны небес. Все собравшиеся не успели договорить, как прервали все свои разговоры и вместе с нами подняли головы, поближе прижавшись друг к другу. Дождь из красных, фиолетовых, жёлтых и голубых искр обрушился на нас. Собравшись в огромный купол, они полностью загородили небо за собой. Описывая волшебные спирали, они исчезали в космогоническом танце, чуть не достигнув земли. Какими яркими были зрачки наших глаз в тот момент, когда вокруг пылали такие разные, непохожие друг на друга, но прекрасные искры, горевшие внутри каждого из нас.
Стоило последней горошине в небе угаснуть, как все собравшиеся взорвались воплями восторга. Они так были потрясены увиденным, что не могли подобрать слов, а лишь кричали, наполняя и опустошая лёгкие, чувствуя, как быстро бьются сердца в груди каждого из них. Один за другим они подходили ко мне, хлопали по плечу, обнимали и хвалили. Я улыбался и дружески приветствовал их в ответ. Всех их я знал, для каждого у меня найдётся пару слов. Но больше всего мне хотелось задеть за живое душу своего племянника. Я взглянул в его сторону. Это его праздник. Мне плохо даются слова и когда я хочу сказать нечто, желая вдохновить или ободрить на ум приходят лишь всякие глупости. Я не поэт, поэтому не делаю из своей словесной несостоятельности трагедию. Но именно в словах кого-нибудь близкого мы нуждаемся в часы, когда совсем не ясно, что происходит с миром вокруг. Даже если мои слова не нашли свою цель в его сердце, то хотя бы эта ракета выстрелит прямо ему в душу и взорвётся в ней огнями, без слов, но и без сомнений подскажет ему ответ на вечный вопрос.
– Дядя, – начал он, – это странно, но не найдётся ли у тебя зубной пасты? Мне захотелось почистить зубы.
