бой докажет это, но тогда будет уже поздно.
А что делать? Земля свихнулась на идее всеобщего равенства. Женщины служат в космических войсках со времен начала освоения космоса. Командирами, полковниками, даже генералами становятся чернокожие, желтые, вообще люди какой-то невнятной раскраски – это тоже нормально. Что будет дальше? В ОВКС допустят инвалидов? Уродов? Слабоумных?
К этому все идет.
«Вы когда-то разинули пасть на кусочек Европы и подавились даже той крохой, которую смогли откусить, – насмешливо-утешающий голос Хайруллина, – а мы, мы создали империю, которая была больше всей Европы, мы покорили Азию, мы пришли к стенам ваших городов, как бешеный ветер ворвались в ваши дома, где вы, жирные, трусливые, отожравшиеся сурки, надеялись спрятаться от наших мечей и нашей свободы».
Отто даже не пытался спорить в таком ключе, потому что здесь не правы были оба. Татары происходили из булгар и лишь примазывались к монгольским завоеваниям, а Отто Ландау причастен был к поражению Третьего Рейха лишь постольку, поскольку его дед воевал во Второй мировой. Находились другие темы и другая почва для стычек, когда на словах, в дискуссионном клубе, когда на кулаках, в темноте спящей казармы. Но это все – баловство. Игрушки. Тренировочный лагерь – это детский сад с экстремальными условиями. Где-то сверху бдительные воспитатели, которые внимательно следят за происходящим в песочнице. А на Рапторе вся рота, все девяносто человек окажутся в окружении реальных опасностей. Там они будут зависеть друг от друга. И как поведут себя в тех условиях татары, евреи, китайцы, негры? Непонятные, ненадежные, неполноценные…
Из них получаются хорошие подчиненные. Вот пускай бы они подчиненными и оставались. Но это вряд ли. Кроме себя, Отто не видел больше кандидатур на роль командира. Среди белых не видел. Зато Галиуллин – готовый комвзвода. И Хайруллин вполне способен справиться с этой ролью. С виду способен. Тихий – тряпка, хоть за него можно не беспокоиться.
Когда пришел приказ отправляться на Весту, Ландау даже обрадовался. Наконец-то! Теория превращается в практику, спор – в бой. Так или иначе, на Весте все разрешится.
Должно разрешиться, потому что запутываться дальше просто некуда.
– Быстро! Быстро!
Вертолеты садились с тяжелым, грузным изяществом.
– Вит! Вит!
Люди в тяжелой броне высыпались из люков.
– Шнелль!
Спешили. Даже без подстегивающих криков спешили. На тренировках казалось, что высадка – это очень сложно, но вот дошло до дела…
– Айда, айда, айда!
… и все получается как будто само. Но задуматься об этом некогда.
Их не бросили в бой сразу. Сначала были инструктажи – на борту транспортника, в главном штабе обороны, непосредственно на месте событий. Много слов, масса рекомендаций, ни одного внятного объяснения, что же происходит. В общем,
