с перехода. Разве что здесь заводской забор чуть более ветхий, а домишки в основном старые, из сруба.
Бегущая вдоль забора дорога, по которой мы шли, сворачивала, превращаясь в узкую улочку. На развилке, ближе к домам, обнесенная полутораметровой железной оградой, стояла желтая будка, с яркой четкой надписью: “Огнеопасно! ГАЗ”. Я не сразу понял, что Леша направляется именно к ней. Лишь когда он протиснул меж прутьев лопату, до меня дошло: он собирается забраться внутрь. В считанные секунды, предварительно глянув воровато по сторонам – нет ли свидетелей – он, поднялся по большому сугробу, что намели с дороги снегоуборочные машины, и перемахнул через решетку.
Я ошалело смотрел на его странные, лишенные всякого смысла действия, совершенно не понимая смысла происходящего.
– Леша, что ты делаешь?
Он уже держал в руках лопату.
– Андрей Иваныч, еще две минуты и сами все поймете, – заверил он меня голосом человека, который понимает, что и зачем делает. – Вы на меня внимания не обращайте. А пока лучше по сторонам смотрите – запоминайте обстановку, подмечайте мелочи… одним словом хорошенько оглядитесь.
У меня опять появился ряд вопросов, которые я не стал задавать. Леша принялся очищать пространство внутри этого сооружения от снега, ловко орудуя инструментом на узкой площадке шириной не больше метра.
Ну что же… Последовав его совету, я принялся присматриваться, прислушиваться, стараясь впитать в себя окружающую обстановку, стать частью ее.
Единственный фонарь, возвышающийся на развилке, давал ровно столько света, чтобы осветить бурлящий поток хлопьев да малый кусок дороги. Все было погружено в темноту, пронизанную белым свечением. Голые, замерзшие деревья, притворяющиеся мертвецами…Огонь и свет в домах, где люди не осознают тоски и сырости за окном…
Забор огораживал какой-то старый заводской цех – большое заброшенное здание с пустыми глазницами окон. В этом мертвом мире живыми были лишь зуки – Лешино усердное кряхтение, позвякивание железа, когда он случайно задевал прутья ограды, мерное шипение из бочки с надписью “ГАЗ” да шуршание снега об одежду. Мир замер и сейчас существовали лишь мы – кажущееся движение, кружение, переливы декораций к этой пустоте.
– Готово! – запыхавшись, позвал меня Леша, указывая на результаты своего труда – площадка внутри была почти чиста от снега, лишь кое-где землю и тонкую траву прикрывали белые пятна.
– И что теперь?
– Давайте ко мне.
– Внутрь?! Через забор? – я не понимал, что он вообще делает.
– Да. Тут не сложно – на сугроб, а там спрыгните. Я Вам помогу.
– Дело не в сложности, – возмутился я, – а в бессмысленности. Терпеть не могу делать ненужные телодвижения.
Леша явно не был настроен спорить. Он обреченно вздохнув, сказал: “Тогда смотрите…” – и отступив на шаг, с силой метнул лопату в столь тщательно очищенную им землю. Лопата воткнулась
