я обожал творенья,До сих пор во мне утраты боль,
Без божественных строф откровенья
Стала душа моя сиротой.
Ко дворцу я сам его представил
И журнал повелел разрешить.
А Лермонтов в вину мне поставил,
Что не смог драму предотвратить.
Бросил безжалостно оскорбленье,
Будто перчатку швырнул в лицо!
– Было косвенным то обвиненье,
Думал, с обществом вы заодно.
Лично вас не хотел он обидеть,
Когда стих тот опальный писал,
Ничего не мог от горя видеть,
Против света, как Демон, восстал.
Ведь слово вылетит – не поймаешь,
В сердцах гневаться можешь на всех,
А когда подробности узнаешь,
Понимаешь, что винил не тех.
От гнева и вы не в себе были,
Когда слали его на Кавказ,
И тем самым Россию лишили,
Гения, что прославил бы нас.
Не пристало накладывать вето
На тот стих, что порок обличил,
Обсудить нужно было с ним это,
Слишком молод ещё ведь он был,
Чтобы, не впадая в категоричность,
Влиянью не поддавшись страстей,
Не задеть злым словом чью-то личность,
Во врага превратив из друзей.
– Государыня, и я был молод,
Но отца не смел критиковать,
Вход во взрослую жизнь ведь не повод,
Чтобы на свой лад весь мир менять.
Коль владеешь рифмой, то негоже
Души ранимость не брать в расчёт,
А ваш гений не давал, похоже,
Силе обличения отчёт.
Можно убить словами своими,
Коль чувством такта не наделён.
Высказываньями его злыми
Ведь не я один был оскорблён.
Беспощаден он в своём сарказме,
Как железом калёным клеймил,
Обвиняя общество в маразме,
Всех против себя восстановил.
Возмущенье простых граждан – это
Моськи будто бы лай на Слона,
А вот дерзкое слово поэта
Сразить может, как Зевса стрела.
Я б способность убивать словами
Предложил оружием признать,
Тон тогда бы те не задавали,
Кто умеет рифмы сочинять!
– Но, мой друг, как шапка Мономаха
Тяжёл так же и таланта крест.
Страшен бывает, как гнев монарха,
Поэта указующий перст.
Словом он, как огнём Прометея,
Пороки общества освещал,
Чтоб мы стали друг к другу добрее,
Лицо истины нам открывал.
Обладающий даром поэта
В век наш пасквилей и эпиграмм
Имел острый язык и за это
Стал героем он собственных драм.
В свете считается почти долгом
По кумирам злословьем пройтись
И смотреть потом с тайным восторгом,
В тартарары летит когда жизнь.
Силой помериться хочет каждый
С тем, кто признанный в мире пиит,
И доказать хотя бы однажды,
Что
