же ты стоишь на коленях?! Ведь пол… его мыли вчера утром. Вставай, пожалуйста, вставай!
Анабелла жестом побудила Рутгера подняться.
А когда тот поднялся, она… приникла к его животу своим животом и впилась в его губы своими влажными, пахнущими вишней губами!
«Вот это да… – только и успел подумать Рутгер. – Похоже, ее тоже приворожили!»
Поцелуй Рутгера и Анабеллы хотя и был импровизированным, вышел долгим и вдумчивым. Как будто они стремились наверстать все те неслучившиеся поцелуи, которые могли бы быть, если бы они не разлучились, за эти долгие месяцы порознь…
Ни Рутгер, ни Анабелла не спешили закончить этот бесконечный поцелуй. И хотя это был всего лишь невинный контакт истосковавшихся по близости губ, и у лорда Данзаса, и у дочери лорда Сентора возникло ощущение, что этот поцелуй является прологом к чему-то значительно более важному и нежному. К чему-то, что, возможно, будет длиться всю их жизнь…
Наконец, тяжело дыша, они раскрыли объятья, глядя друг на друга с вожделением и радостью.
Рутгер заговорил первым:
– Анабелла, милая, только не говори мне, будто только что ты поцеловала меня как… как сестра! И что этот поцелуй был… ошибкой, – прошептал Рутгер.
– Ты же знаешь, Рут… Я не люблю врать… Поэтому говорить тебе такое я… никогда не стану! – смущенно промолвила Анабелла и опустила глаза. – Я признаю только, что целовала тебя так, как целовала когда-то… Когда мы были близки… Но тогда и ты признай, что ты пришел ко мне не только как к подруге мятежной юности. А и как… к красивой и желанной девушке! И что в глубине души ты… И что ты, хотя и не осознавал этого…
– Да… в глубине души я всегда… тебя любил. Даже когда мне казалось, что не любил… И я всегда жалел о том, что мы расстались… После тебя у меня не было никого, с кем меня связывало бы что-то, кроме… постели…
Анабелла долго не отвечала. Было видно, что внезапные перемены и радостны для нее, и одновременно ее тревожат.
– Рут… Ты говоришь такие странные вещи… Но я почему-то… верю тебе! – воскликнула Анабелла.
– И правильно веришь… Это здорово, что ты мне веришь, моя славная, моя фигуристая аристократочка! Ты знаешь, – вдруг Рутгер почувствовал, что его больше не гложут чувство жалости к себе, неуверенность в завтрашнем дне и стыд за содеянное, – впервые за все это время я понял, зачем… зачем мне жить дальше!
– И зачем же?
– Анабелла! Теперь, после этого поцелуя, у меня появилась цель!
– И что это за цель? – Анабелла посмотрела Рутгеру прямо в глаза.
– Анабелла, я хочу, чтобы ты вновь полюбила меня… Но не так, как любят неудачников. Не свысока… Не по-матерински… А так, как любят победителей…
Анабелла внимательно выслушала Рутгера, но торопиться с ответом не стала, словно бы решая, не шутит ли ее старый-новый возлюбленный.
Тем временем Рутгер продолжил:
– Я хочу вновь
