вторая
– Вот здесь он ее ждал! – сказал Бошку, тыча корявым пальцем в траву.
Птицелов наклонился, внимательно осмотрел указанное место, но ничего особенного не заметил, только неглубокие отверстия в земле, вроде тех, что оставляют медведки.
– Не вижу, – пробормотал Птицелов.
– Да вот же, вот! – Бошку присел и стал совать палец в норки медведок. – Его это следы, видишь? На ходулях он, понял?!
– И впрямь, – проговорил Киту. – Ямки через весь пустырь тянутся.
Теперь и Птицелов увидел, что «норок» слишком много. Двумя неровными рядами они огибали оплавленный памятник, тянулись вдоль улицы и исчезали в кустарнике, который рос на обширном пустыре, где раньше был оперный театр. Иногда ямки пересекались едва заметными следами босых ног. Эти отпечатки узеньких, почти детских ступней Птицелов узнал сразу.
– Убью, гада! – прорычал Киту, взводя курки дедовского дробовика.
– Если догонять, то сейчас, – рассудил Бошку. – Не могли они далеко уйти. Думаю, не дальше болот.
– Идем, – сказал Птицелов, потирая рукавом лезвие тесака.
– Сейчас, – отозвался Бошку. – Только Хлебопека с Колотуном свистну…
Он вставил пальцы в лягушачий свой рот и оглушительно свистнул. Из-под полуобрушенного свода собора вырвалась стая нетопырей, заполошно заметалась в белесых сумерках и потянулась к лесу.
Хлебопек и Колотун появились не сразу. Зевая и почесываясь, подбадривая друг дружку тычками, они вылезли из подвала бывшей парикмахерской, вооруженные, готовые к походу.
Бошку придирчиво оглядел свое воинство: два тесака, два ружья, один лук. Годится.
– Куда идем? – осведомился Хлебопек, подслеповато озираясь.
Хлебопек страдал куриной слепотой, но по лесу мог ходить и с закрытыми глазами, знал там каждую травинку.
– Вон у него дочку увели, – кивнул Бошку на Киту. – А у него, значит, подружку, – кивок в сторону Птицелова.
– Лию! – ахнул Колотун.
– Жалко ее, хорошая была девка, – заключил Хлебопек.
– Ты брось ее хоронить, – накинулся на него Птицелов. – Жива ведь еще!
– Да я чего? Я ничего, – забормотал Хлебопек.
– Пойдемте, сынки, а? – проговорил Киту, заглядывая охотникам в глаза. – Может, догоним еще?
– Догоним, – рассудительно откликнулся Бошку. – Отчего не догнать…
Они двинулись вдоль цепочки следов. Пересекли площадь, углубились в кустарник на пустыре. За пустырем начинался лес, который по привычке именовали Императорским парком. От настоящего парка остались лишь редкие деревья. Все остальное заросло карликовыми уродцами с жесткой листвой. По весне уродцы цвели алым цветом. Сейчас цветов не было. Откуда они возьмутся – осенью-то?
Охотники шли споро. Птицелов старался не отставать, но ему приходилось приноравливаться к шагу старика Киту, который ковылял, опираясь на дробовик. Да и у самого Птицелова
