твоем уме. Пробуждаясь, мы нелепо цепляемся за цветные осколки дремы. Мы находимся на пороге миров, толком не осознавая еще себя. Чувствуем себя, как растение, как животное. Первобытное наследие, отголосок тех невозможно далеких времен, где наши истоки, наши корни. Перед нами раскрывается мир – страшный в своей первозданной наготе. Мы видим его без прикрас, без вуали и лоска. Таким, каков наш мир на самом деле. Пробуждение свершилось. И вот наш собственный жалостливый разум пытается укрыть от нас самих это открытие. Он предпринимает невероятные усилия, строит целые лабиринты, сады расходящихся тропинок. Он выдает частное за целое. Сбивает нас с толку яркими деталями, подменяя ими вековечную пустоту, что на миг предстала перед нашим взором. Спеша сохранить наш рассудок. Спеша утвердить нас в реальности. Мы видим, мы дышим, мы чувствуем, мы осязаем – и вот, уже кажется, что это был просто сон. И ничего больше…
Мурин говорил хорошо поставленным, актерским голосом, артикулируя на последних слогах, на манер западных СМИ.
Его монолог успокаивал Севу, обволакивал – как ватное одеяло. Он давал ответы на вопросы. Он разъяснял.
«Со мной все в порядке, – думал Сева, – так и должно быть. Это не психоз, не следствие депрессии или личной неустроенности. Это истинное, настоящее. Всегда пребывало во мне и всегда будет. Неужели я нашел, наконец, собственное предназначение?»
Будто прочитав его мысли, Мурин кивнул:
– Я хочу помочь тебе, Сева. Я хочу, чтобы ты пробудился. Раскрыл глаза. Это очень просто.
Дальше он повел речь о фокус-группе, которую собирает под эгидой своей организации, и о неких работах по изучению скрытых потенциалов человеческого разума. Среди прочего, озвучена была сумма, единовременно выплачиваемая всем участникам проекта.
В первый момент Севе показалось, что он ослышался. Но выражение лица Мурина было предельно серьезным.
– Собственно, ты можешь посмотреть на все сам. Если не прочь прокатиться на машине до моего офиса. И, конечно, если у тебя на сегодня не запланировано что-нибудь другое.
Министерство Внутренней Цензуры, что между левым и правым ухом, отчаянно семафорило в том смысле, что шальные деньги – это, конечно, хорошо, и Мурин-Альбинский – личность не сказать, чтоб смутная и совсем уж незнакомая – вон у замдиректора Шалевич на каком счету, а уж она небось из придирчивых! Но все же… Но все же… Не лучше ли отказаться, сославшись на крайнюю занятость? И убраться отсюда подобру-поздорову – «рубилово-точка-ру» ждет не дождется своего героя, да и чем там закончилось с зомби-колдырями у героя культовой франшизы «Агрономикон» – совершенно необходимо узнать поскорее!
– Я не прочь прокатиться, – сказал Сева неожиданно для самого себя. – Никаких особых планов нет.
Мурин щелкнул пальцами, подзывая официантку.
– Тут и ехать совсем недалеко, – добавил он, подхватывая с диванчика свое пижонское пальто. – Водила ждет в переулке. Давай, Сев, допивай, и погнали!
10
