родителей своя фабрика.
– А это уже не ко мне. Это к нему. Я же не виновата, что он своих родителей терпеть не может.
– Да, вы в этом не виноваты… В сентябре две тысячи шестого года вашего брата уволили.
– Я бы сказала, он сам уволился.
Я мог бы с этим не согласиться. Дело в том, что Ремезов приворовывал, мне даже поведали схему, по которой он действовал. Зарегистрировал фирму, отгружал ей товар по заниженной за счет скидок цене, а дальше товар уходил по реальной стоимости. Разница, разумеется, шла Ремезову в карман. А руководила этой фирмой его сестра, она-то и сбывала строительные материалы. Владельцы завода вывели Эдуарда Андреевича на чистую воду, но, чтобы не порочить репутацию своей фирмы, спустили это дело на тормозах. Просто уволили Ремезова, на этом все и закончилось. Но говорить об этом Насте я не стал. Зачем толочь в ступе и без того мутную водицу?
– Это неважно. Важно, что ваш брат уехал, а вместе с ним уехали, Настя, и вы. И вы, и Альберт с вами…
– Да, он уехал вместе со мной.
– Где он сейчас? – подошел я к главному вопросу.
Но, как и ожидал, услышал короткое «Не знаю». Оказывается, Настя решила с ним расстаться и выставила его за дверь.
– Я попросила Эдика, и он отвез Альберта домой.
– В Киров?
– Да, в Киров… Он собирался строить завод, ему нужно было снять деньги в банке…
– Где он собирался строить завод?
– А это уже вас не касается, – грубо отрезала Настя.
– А это что, тайна?
– Надеюсь, вам знакомо такое понятие, как коммерческая тайна? – продолжала дерзить она.
– Да, но эту тайну придется открыть. Думаю, компетентные органы этим займутся, – в отместку пригрозил я.
– Это еще почему?
– Ну, во-первых, откуда деньги на свой завод? А во-вторых, куда подевался Альберт? Что, если ваш брат, Настя, не отвез его в Киров? Что, если он… ну, например, заставил его строить завод?
Я был далек от такой мысли, но мне нужно было растормошить Настю, заставить ее оправдываться. Чем выше поднимется вода в тихом омуте, тем легче разглядеть чертей на его дне.
– Строить завод? Кто, Альберт? Я вас умоляю! Да таких белоручек свет не видывал! – с пренебрежением к своему бывшему парню засмеялась Настя.
– Ну, вчера белоручка, а сегодня раб. Рабский труд у нас вне закона, но инциденты случаются. И будут случаться. Потому что раб – это такая же древняя профессия, как вор и проститутка. Пока есть спрос на рабский труд, на краденое и на женское тело, эти явления не искоренить, – уверенным тоном выдал я.
– Вы философ? – не без ехидства усмехнулась она.
– Нет. Просто я сталкивался со всем этим. Сам, как раб на галерах, вкалываю, воров ищу, все такое.
– А все такое – это спрос на женское тело? – попыталась уколоть меня Настя.
Чем выдала свои тайные мысли. Если, конечно, она действительно хотела, чтобы ее тело пользовалось спросом – и ни у кого-то там, а у меня. Так это или нет, но хотелось на это надеяться.
