смотрел на обнаглевшего Пахло, но потом все же полез в карман за зажигалкой. Дело в том, что Жорик был должен этому грачу. Он спас его, когда Шиза и Мамочка притащили еще тепленького со сна Жорика в сортир, где их поджидал Гомес. Неизвестно, а скорее известно, чем закончилось бы дело, не появись в самый ответственный момент Пахло. В тот день он был дежурным по базе и зашел по нужде. Распаленный Гомес с красной рожей, бешеными бычьими глазами рекомендовал Пахло идти куда подальше. Но тот, толи по доброте душевной, толи из-за личной неприязни к «сестрам» открыл клапан на кобуре и попросил «глиномесов гребаных» идти самим в том направлении.
По стечению обстоятельств или по каким другим причинам, все они трое на следующий день были направлены Качакой на «мясозаготовку». Из рейда вернулся лишь Гомес, и тот израненный. Группа сталкеров, которую они решили ограбить и затем пленить, оказалась несговорчивой.
Жорик отдал зажигалку Пахло.
– Ты мне рожу здесь не строй, – рыкнул Пахло и заточил на парня гневный взгляд. – Забыл, кто резьбу спас?
– Не забыл, – буркнул Жорик.
– Не забыл, – передразнил его наемник, некрасиво выпячивая нижнюю губу. – А на хрена тогда в спину сунул? А?
– Для убедительности, чтобы это, Кобзя, ну… ухо тебе не выжег.
– Для убедительности, – снова передразнил Пахло и стал рассматривать, съедобные подношения. При упоминании «жгучего пуха», шею и особенно левое ухо как будто вновь защипало. Наемнику было неприятно вспоминать, как Кобзя зацепил в щепку кусочек ядовитого мочала, привязал к прутику и, следуя сзади, время от времени дотрагивался им то до уха, то до шеи. Кислота жгла кожу. И если бы не вмешательство Жорика с убедительной ненавистью, дело могло кончиться увечьем.
– Пока свободен. Пехай в корпус и выясняй, че по мне решат. Узнаешь, скачи сюда. Надо на хрен выбираться из этой задницы, – говорил Пахло, набивая рот и удаляясь к торцевой стене карцера, где его ждала железная скамья. – Как же все осточертело, мля.
«Великолепно. Вот тебе и благодарность. – Жорик закрыл дверь и с тяжелым сердцем побрел по раскисшей тропинке к главному корпусу. – Не так я представлял себе сталкерскую жизнь. Не так. Чертов Кайзер, лапши навешал, мозги заплел, сволочь: да там братва, да они всем рады, да тебе там то, тебя там се, нефиг одному шарахаться, попадешь в студень, руки подать некому, айда к нам яйцеголовых охранять. Риска никакого, а кормят и платят великолепно». Это «великолепно» Жорик запомнил особенно и вспоминал при каждом мерзопакостном случае. А на день таковых выпадало раз по пять.
После побега Пахло он уже задумывался над тем, чтобы и самому ноги сделать. Но в отличие от Пахло – сталкера со стажем, он еще ничему не научился и чувствовал себя в зоне, как на Марсе. В лучшем случае отмерял себе жизни до Креста Брома. Он до сих пор просыпался по ночам в испуге, заслышав отголоски выстрелов или вой мутантов. «Да уж, вляпался я здесь по самые гланды. Еще этот клятый Гомес… Надо, как Геныч, говорить хриплым, тихим голосом, чтобы все замирали и прислушивались. Под Дизеля у меня плоховастенько выходит». И тут же попробовал хрипеть:
– Эй,
