как развлекать себя самому – совместительством всех типов деятельности сразу.
В общем, я не знаю о чём я думала в тот вечер, о чём думал благоверный, и уж тем более о чём думала Ира, когда диктовала нам номер Дениса, и чем конкретно мы вообще тогда все думали. Но, через 5 минут после завершения допроса с пристрастием, я капала слюной на экран телефона с вожделенными цифрами. Двенадцатый час ночи, я с трудом удерживаю себя от того, чтобы прямо сейчас позвонить Денису и закричать «Где вы живёте?? Я сейчас приеду!!!», забыв поздороваться и представиться. Благоверный спрятал телефон, отпихивая меня ногой. Я напоминала восторженного лабрадора – прыгала рядом по автомобильному салону, захлёбываясь счастьем, пыталась укусить.
В тот вечер Ира сказала нам фразу, благодаря которой я в последствии выжила. Она звучала как «Можете мне звонить в любое время суток, если что». И на вот этом «если что» она очень ехидно ухмыльнулась. Мне показалось, или в тот момент я увидела отблески костров Инквизиции? Но, размышлять о человеческих глазах было некогда, я уже вся была по уши в омуте голубых глаз собак самой прекрасной породы.
Следующий этап – «смотрины». В назначенное время, в назначенном месте за городом, я выпала из машины. Ноги подкашивались от волнения, и вообще всё тело плохо слушалось. Словно от зашкаливающего уровня адреналина мозг топором порубил мне все нейронный связи с внешним миром, и убежал в закат, смеясь как психопат.
Все внутренние органы замерли ещё с утра, с тех пор, как я открыла глаза, лежа в кровати. С каждым шагом в сторону чужих ворот вязкая жижа волнующей пустоты накатывала откуда-то со дна желудка, докатываясь округлой волной до гланд. Потом внезапные гранитные булыжники, непонятно каким хирургическим чудом очутившиеся у меня внутри, ворочались то в верхней, то в нижней части желудка, заставляя подозревать острое пищевое отравление пёстрыми бабочками, которые беспорядочно толкаются в рёбра сотнями крыльев. Потом всё резко сменяется нервным раздражением, дёргающимся глазом и изжогой. И колет где-то под солнечным сплетением, а потом дёргает и отдаёт в ноги, аж коленки леденеют.
Я иду к воротам так, слово ходить научилась только этим утром, шатаясь из стороны в сторону, периодически пытаясь упасть на землю и закатиться в канаву. Руки трясутся, взгляд блуждает, не останавливаясь на ближайших предметах дольше, чем на две сотых секунды. В общем, я была тотально не в себе.
Железные ворота, лязгнув затвором, начали отъезжать в сторону. Задержав дыхание, словно за забором не газон, а ров с аллигаторами, до которого ещё лететь метров пять, я шагнула навстречу судьбе. За мной следом шагнул благоверный.
Первое, что я увидела – безумные глаза огромного пса, который приближался к нам на невероятной скорости. Это явно была помесь пса Баскервилей и собачьего воплощения Флэша, и, по случайному совпадению,
