меня тяжкую утрату, каковую не могут возместить все блага земные. Кстати, милейший, где мои деньги? Я не собираюсь ждать до бесконечности.
– Сейчас принесут, ваша светлость. Только извольте поставить свою подпись вот здесь.
Мне показалось, что госпожа де Каданс сейчас топнет ножкой. Но, сидя в кресле, это делать неудобно.
– Какая мелочность! Неужели вам недостаточно моего честного слова?
– Увы, без расписки выдача займа невозможна.
– Вот видите, – маркиза снова обернулась к Гверну, – какие унижения приходится терпеть благородной даме в отсутствии защитников?
Из ее прекрасного левого глаза вытекла слезинка и тут же уползла назад, опасаясь испортить макияж.
Гверн пробормотал нечто невразумительное насчет своей полной неосведомленности в денежных делах. Он и в самом деле мало что в них смыслил и с успехом это обстоятельство использовал.
Маркиза де Каданс со вздохом спустила на пол собачку – та подбежала ко мне, виляя хвостом. Дама обмакнула перо в серебряную чернильницу и подписала расписку. Банкир шустро пригреб бумагу, позвонил в колокольчик и отдал распоряжения появившемуся слуге.
– Ко мне, Лотреамон! – вскричала дама глубоко обиженным голосом, увидев, что я глажу собачку. Песик покорно вернулся к хозяйке и снова был водружен на колени. – В любом случае, – продолжала она, – я надеюсь увидеть вас на большом балу, который дает герцог Такова-Селяви. Там соберется цвет моветонского дворянства. Кстати, мадам, – она, наконец, соизволила обратиться ко мне. – У вас платье оригинального фасона. Я такого никогда не видела... разве что на старинных картинах. Но я посоветовала бы вам сменить портного. Это платье совершенно не соответствует шерамурской моде.
– О, мы, принцессы, не следуем моде. Мы ее создаем.
– Принцессы?
– Да. Поволчанский титул княгини соответствует имперской принцессе. Или шерамурской герцогине. Между прочим, я позабыла, в каких титулах был ваш покойный благоверный?
Миловидное лицо маркизы пошло пятнами. Ее титул, пусть и высокий, был ниже моего, и, если строго следовать шерамурским традициям, она и сидеть не могла без разрешения в моем присутствии (разве что мы были бы в театре или храме), а уж назвав меня просто «мадам», она могла иметь крупные неприятности.
Неловкую ситуацию разрешил слуга, вернувшийся с небольшим, но увесистым мешочком. Банкир попросил маркизу пересчитать деньги, но та надменно отказалась, заявив, что подобные мелочи ее не занимают. Затем она, шурша парчами, поднялась с кресла и, бросив: «Полагаю вскоре вас увидеть», удалилась, обдав нас дурманящим запахом розового масла.
– Ваши светлости, – умоляюще сказал Фердикрюгер, – не сердитесь, я только провожу клиентку до носилок и вернусь.
– Ты нажила себе врага, – заметил Гверн, когда банкир, маркиза, левретка и лакей покинули комнату.
– Я играю по местным правилам, коль скоро мне их предлагают.
– А
