более четкими и отточенными, чем у меня. К тому же, Чет был покрыт восхитительным ровным загаром, рядом с которым я казался вылепленным из теста.
Мой восторг по поводу второго места не знал границ. Я радовался так, будто вышел победителем. Состязания привлекли ко мне повышенное внимание, и многие говорили: «В следующем году он обязательно победит». В английских журналах, посвященные культуризму, появились материалы обо мне, что имело огромное значение, поскольку мне для достижения своей цели требовалось стать известным и в Англии, и в Америке.
Однако упоение успехом продолжалось только до тех пор, пока я не успокоился и не задумался. И тут меня сразило: на пьедестал ведь поднялся Чет Йортон, а не я. Ему досталась заслуженная победа, но мне казалось, что я совершил большую ошибку. А что, если бы я приехал в Лондон с намерением победить? Выступил бы я лучше? Победил бы и стал новым Мистером Вселенная? Однако я недооценил свои шансы. И мне это не понравилось. Я получил хороший урок.
После этого я больше никогда не отправлялся на состязания, чтобы только просто принять в них участие. Я отправлялся побеждать. И хотя побеждал я не всегда, таков был мой настрой. Я превратился в самое настоящее животное. Если бы кому-либо удалось настроиться на мои мысли перед соревнованием, он услышал бы что-нибудь вроде: «Я заслужил этот пьедестал, он мне принадлежит, и море расступится передо мною. Прочь с дороги, мать вашу! У меня есть цель, и я к ней иду. Просто отойдите в сторону и дайте мне трофей!»
Я представлял себя на высоком пьедестале, с трофеем в руке. А все остальные стоят внизу. И я взираю на них сверху вниз.
Через три месяца я уже снова был в Лондоне, со смехом возился с ватагой ребятишек на ковре в гостиной. Это были дети Уага и Дианны Беннетов, которым принадлежали два тренажерных зала, занимавших лидирующие позиции в мире культуризма Великобритании. Уаг был судьей на первенстве за титул Мистер Вселенная, и он пригласил меня потренироваться несколько недель у него, предложив остановиться в своем доме в пригороде Лондона Форест-Гейт. Несмотря на то, что у Уага и Дианны было шестеро своих детей, они взяли меня под свое крыло и стали для меня словно родителями.
Первым делом Уаг дал понять, что, по его мнению, мне нужно много работать. Первое место в его списке занимало то, как я принимал позы. Я понимал, какая огромная разница между тем, чтобы просто успешно вставать в отдельные позы, и тем, чтобы выступление превращалось в одно непрерывное зрелище. Позы – это фотографии, а непрерывное зрелище – это кино. Чтобы загипнотизировать публику, заставить ее забыть обо всем, необходимо, чтобы позы плавно перетекали одна в другую. Что нужно делать между этой позой и следующей? Как движутся руки? Какое выражение на лице? До сих пор я никогда особенно не задумывался над этим. Уаг показал мне, как замедлять движения, превращая
