дивана, она курила длинную тонкую папиросу.
– Вы одна в купе?
– Сейчас одна, как видите, – усмехнулась она. – Приятельница сошла в Хачмасе купить яблок и, видимо, отстала.
– Они сразу же сообщили, – вмешался проводник. – Сошедшей женщины билетик у меня остался. Я начальнику поезда доложил.
– Значит, это ее вещи? – указал Степан на два объемистых чемодана.
– Нет, мои. Ее – в багажнике.
– Да вы не сомневайтесь, – заговорил опять проводник. – В Ростове мы можем снять вещички.
– Зачем же снимать? Я довезу. Мы в Москве соседи.
Степан собрался уходить, но в это время женщина потянулась за сумочкой, открыла ее. Мелькнул маленький граненый флакончик. Степан тотчас узнал: духи марки «Коти» – французская контрабанда.
«Спокойнее! – одернул себя Степан. – Духи можно купить на базаре». И все же было что-то в этой дамочке настораживающее: то ли подчеркнуто-равнодушная манера держаться, то ли тот лоск, который, как заметил Степан, отличает людей непростого происхождения.
Колебался он секунду, потом решительно выпрямился и отрывисто сказал:
– Прошу открыть чемодан.
– Вы что, товарищ уполномоченный, шутите? – воскликнула она. – Это самоуправство! Я буду жаловаться!
– Не надо нервничать, – усмехнулся Степан. Теперь он был уверен, что попал в точку.
Пригласив понятых из соседнего купе, Степан открыл первый чемодан. Он был набит отрезами темно-синего бостона.
– Английский! – ахнул проводник.
Во втором чемодане оказались шарфы, мотки французского шелка, иранская лак-кожа и, между прочим, те же самые духи «Коти»…
Чемоданы «подруги» тоже были заполнены исключительно контрабандными товарами, а под двойным дном лежали перемотанные фильдеперсовыми чулками дамские золотые часы – их оказалось ровно шестьдесят штук.
– Теперь все, джан, – сказал Ахмед, пришедший на помощь. – Давай писать акт.
– Разрешите мне выйти в туалет? – нервно попросила женщина.
– Повременить придется, любезная, – отозвался Ахмед. – Скоро станция. Там сойдем.
– Я не могу ждать, – капризно потребовала дама.
Степан глянул в окно. Поезд проходил мимо разъезда. До ближайшей станции было по крайней мере полчаса.
– Неудобно как-то, – шепнул он Ахмеду, – Женщина все-таки…
Ахмед заколебался.
– Ладно, джан, пусть идет. Проводи-ка дамочку, – приказал он бойцу.
Прошло минут десять, когда Ахмед, писавший перечень конфискованных вещей, внезапно воскликнул:
– Где же она, шайтан дери?
Они выглянули в коридор. У туалета стоял боец и что есть силы колотил в дверь.
– Не отзывается, – сказал он.
– Взломать! – распорядился
